On a technicality

Пост о том, как писать правила для всяких сообществ и как эти правила энфорсить. Ответов у автора нет, но мысли, как по мне, ценные.

http://www.pekar.in.ua/ColouredWorlds.htm

Я допил остатки кофе, открыл электронный бумажник, набрал личный идентификационный код и мизинцем щелкнул по пиктограмме циферблата. Оказалось, что до начала юбилейного вечера встречи выпускников нашего класса осталось ровно четырнадцать минут. Раздался отрывистый сигнал, и на экране выскочило окно с предупреждением: «Действие лицензии на пользование решениями службы точного времени истекает через два часа тридцать восемь минут. Желаете зарегистрировать платеж сейчас ([Д]/н)?» Я не желал и захлопнул крышку. Ощущение надвигающейся опасности лишь впрыснуло дополнительную порцию адреналина.

Прозрачные двери информационного зала плавно разъехались, и на пороге возникла Анна Петровна.

Больше всего она была похожа на ту стерву, которой я и успел ее запомнить. Те же хищно поджатые губы. Тот же пронизывающий до мочевого пузыря взгляд. Те же собранные на затылке в коровью лепешку волосы. Та же пренебрежительно-надменная походка сушеной воблы из попечительского комитета. Только постаревшую на десять лет, разумеется. В руках она держала большую коричневую коробку. Я по привычке вскочил на ноги.

— Сиди, не вставай, — кивком головы учительница вернула меня на место. — Как хорошо, что ты все-таки написал письмо и сообщил о своем желании прийти. Это, — она поставила коробку на стол, — торт. Шоколадный, твой любимый. Я сама его испекла.

Я подумал о том, что последнюю фразу она могла не произносить. Если бы это было не так, черта с два я сейчас тратил бы время.

Она села рядом, наклонила кофейник над моей пустой чашкой и спросила:

— Ты заметил, как изменилась наша школа?

— Угу, — на сей раз пришел черед кивнуть мне.

— Четыре интернет-класса последнего поколения. Эскалаторы на всех этажах. Трехмерный кабинет анатомии. Тренажерный зал физкультуры мозга. И все это, разумеется, исключительно благодаря дотациям, полученным от продажи лицензий на интеллектуальную собственность.

Я промолчал. Я вообще за последние десять лет стал менее разговорчивым.

— Зря ты на меня дуешься. Это было сделано для твоей же пользы. Надеюсь, теперь-то ты это понимаешь?

Я сидел, набрав в рот кофе.

— Соблюдение прав использования интеллектуальных продуктов — самое большое достижение современности. Закон о лицензировании подарил будущее нашим детям. Без его внедрения в общественное сознание закрылись бы тысячи заводов. Миллионы людей лишились бы работы. Не осталось бы денег на медицину, решение экологических проблем, социальные программы. Несоблюдение элементарных правил честности…

Договорить ей не удалось — электронная доска вспыхнула, нагрелась, и на ней показалось радостное лицо молодой женщины с лицом удивительной свежести.

— Бог мой, Света Демушкина! — Анна Петровна отрепетированно всплеснула руками. Я был готов поклясться на «Дороге в будущее России», что все ее сегодняшнее утро было посвящено заучиванию имен бывших учеников перед цифровым зеркалом. — Как же мы все по тебе соскучились! Ну, как ты поживаешь?

Лицо женщины на экране исказилось ослепительной улыбкой:

— У меня все замечательно. Только я уже давным-давно Шикина, а не Демушкина. С тех пор, как мы с мужем приобрели лицензию на заключение брака. Мы переехали в Париж, у нас четверо детей, прекрасный дом и высокооплачиваемая работа. Спасибо вам огромное за чудесное воспитание. Привет, Ник! — женщина подмигнула в моем направлении.

Я вяло помахал рукой и перевел взгляд на Анну Петровну. Казалось, еще миллисекунда — и на ее глаза навернутся слезы умиления размером со страусиное яйцо.

На экране появилось новое окно с волевой загорелой физиономией молодого человека. Без сомнений, оно принадлежало Жене Малявину.

— Женечка! — задохнулась от счастья Анна Петровна. — Ты откуда?

— Здравствуйте, дорогая наша учительница! Я из Оксфорда. Поздравьте меня: только что, буквально вчера, продлил лицензию на сочинение стихов! Если позволите, с удовольствием пришлю вам что-нибудь новенькое.

— Разумеется! — последовал очередной приступ радости. — Ты еще спрашиваешь?!

А в это самое время в третьем окне демонстрировала белоснежные зубы очередная жизнерадостная дама.

— Наденька Юдина! Ой, и ведь совсем не изменилась!

— А я боялась, что не узнаете! Спасибо, у меня все лучше всех! — динамики разразились хихиканьем. — Представляете, я выиграла в лотерею лицензию на…

Дальше слушать этот бред я не стал. Меня мутило. Я высыпал на ладонь две таблетки аспирина, запил их остывшим кофе и отошел к окну.

Через двадцать минут, когда спектакль, наконец, закончился, я обернулся. Экран потух. Анна Петровна прижимала к глазам белоснежный кружевной платок.

— Вот видишь, — она всхлипнула носом, — у них все хорошо. Пойми же, я просто не могла тогда поступить иначе. В тот день, когда застала тебя в туалете, играющего в нелицензионный «Тетрис». Я была вынуждена позвонить в Отряд Морали Оперативного Наказания. А уж суд приговорил тебя к десяти годам исправительно-мозговых работ. Думаешь, мне было приятно? Нет, ты скажи, мне действительно нужно знать твое мнение.

Уголки губ сами образовали некоторое подобие горькой усмешки.

— Анна Петровна! Проблема заключается в том, что вы недостаточно хорошо информированы. Света Шикина не может в настоящий момент находиться в Париже. Три года назад у нее не хватило денег, чтобы приобрести лицензию на право воспитывать четвертого ребенка. В результате семья в полном составе была депортирована в компиляционный лагерь под Рэдмондом. Без права пользования электронной почтой, разумеется, — я с наслаждением следил за выпучиванием ее глаз. — Далее… Женю Малявина прошлой осенью поймали за чтением газеты в общественном месте. Без соответствующей лицензии, разумеется. И, естественно, избили до полусмерти. В больнице оказалось, что он стал полным идиотом. Единственное, что он способен делать, так это пользоваться последней версией нашей замечательной операционной системы, — учительница застыла с раскрытым ртом. — Надежду Александровну Юдину арестовали в тот момент, когда она с помощью кисти, холста и красок делала пиратскую копию изображения памятника Юрию Долгорукому. То есть непосредственно у подножия памятника. Теперь по приговору интеллектуального трибунала Надежда Александровна до конца своих дней будет рисовать баннеры для нужд правительства, народа и счастья следующих поколений.

Анна Петровна попыталась подняться из-за стола.

— Сидите, не вставайте, — я постарался вложить в жест весь сарказм, на который был способен.

— Но… Но… — она старательно подбирала нужные слова. — Но они совершили преступление, в конце-концов! Они обокрали всех нас! А вор должен…

— Совершенно верно! — я с наслаждением продемонстрировал шедевр моего дантиста. — Вор — это главный враг общества на современном этапе. Здесь мы вплотную подошли ко второй проблеме. Правительство, народ и каждый честный человек считают, что на современном этапе враг недостоин сидеть в тюрьме. Враг должен быть уничтожен. Поэтому я к вам и пришел, дорогая Анна Петровна, — из внутреннего кармана пиджака я вытащил служебный «Вальтер ПК» и прицелился в переносицу учительницы. Зная, что в программе «Пользователь и Закон» меня увидят пятьсот миллионов человек, четко, как когда-то учили, продекламировал:

— Ваша лицензия на изготовление домашних тортов для некоммерческого использования истекла полтора месяца назад.

И, на секунду задержав дыхание, привел приговор в исполнение.

На доске появилась лысеющая голограмма шефа:

— Отличная работа, поздравляю. Мы тут всем отделом наблюдали — высший пилотаж. К тому же, это твое двадцатое успешно выполненное задание. А раз так, то я немедленно подписываю лицензию на право занимать должность сертифицированного инженера справедливости. С представлением к награждению орденом Святой Ольги. Надеюсь, ты понимаешь, что это означает?

Разумеется, я понимал. Это означает, что ни одна сволочь теперь не посмеет присылать мне предложения продлить лицензию на пользование решениями службы точного времени. Потому что с сегодняшнего дня я работаю на общество официально.

© Норвежский Лесной

Мария является владелицей бара... В один прекрасный день она понимает, что практически все ее клиенты - безработные алкоголики, поэтому, она больше не может содержать бар, иначе разорится.
Чтобы решить эту проблему, она придумывает новый маркетинговый план, в соответствии с которым, ее клиенты могут пить сейчас, а платить позже.
Она записывает количество выпитого в специальные книги (тем самым предоставляя клиентам кредит).
О стратегии Марии "Пей сейчас, плати потом" начинает ходить слава, и в результате, в баре Марии увеличивается поток клиентов.

Вскоре ее бар показывает самые большие объемы продаж в ее городе, а перспективы выглядят радужными.

Предоставляя своим клиентам свободу от немедленного требования оплаты, Мария не встречает никакого сопротивления, когда, через регулярные промежутки времени, она существенно увеличивает цены на самые популярные напитки - вино и пиво.
Следовательно, увеличивается и объем продаж бара Марии.

Молодой президент местного банка понимает, что эти долги клиентов представляют собой ценный будущий актив, и увеличивает для Марии кредитование.
Он не видит никаких причин для беспокойства, поскольку в качестве залога у него есть долги алкоголиков.
В штаб-квартире банка трейдеры-эксперты придумывают способ заработать огромные комиссионные, трансформировав эти долги клиентов в Бухалооблигации и Алкооблигации. Затем эти активы начинают торговаться на международных рынках ценных бумаг.

Новые инвесторы не до конца понимают, что эти ценные бумаги, которые были проданы им в качестве ценных бумаг с наивысшим рейтингом В«АААВ» в действительности являются долгами безработных алкоголиков.

Цены на бумаги продолжают расти, и активы скоро становятся самыми быстро раскупаемыми позициями у ведущих брокеров страны.
Как-то раз, даже при том, что цены на облигации продолжают расти, менеджер по рискам того местного банка решает, что пришло время требовать платежи по долгам, накопившимся у алкоголиков в баре Марии. Об этом он сообщает ей.
Мария начинает требовать деньги у своих алкоголиков, но, будучи безработными, алкоголики не могут вернуть кредиты.

Поскольку Мария не может выполнять свои кредитные обязательства она вынуждена объявить дефолт. Теперь она банкрот.

Бар закрывается, и 11 сотрудников теряют работу.

За одну ночь Бухало- и Алкооблигации теряют в цене 90 процентов стоимости.

Объем обрушившейся стоимости этих активов уничтожает банковскую ликвидность, и препятствует выпуску новых займов, тем самым замораживая кредитование и всю экономическую активность.

Поставщики для бара Марии, предоставлявшие ей расширенные условия оплаты, инвестировали пенсионные фонды своих фирм в различные ценные бумаги. Они обнаруживают, что в данный момент столкнулись с необходимостью списания безнадежных долгов, и что потеряли свыше 90 процентов от предполагаемой стоимости облигаций.

Ее поставщики вина так же объявляют банкротство, закрывая семейный бизнес, который кормил три поколения. Ее поставщика пива выкупает конкурент, который немедленно закрывает местную фабрику и увольняет 150 рабочих.

К счастью, банк, брокерские фирмы и их руководство спасены многомиллиардным пакетом от своих дружков в правительстве.

Средства на этот спасательный пакет были найдены путем обложения налогами работающего среднего класса, который ни разу не заглядывал в бар к Марии.