http://juick.com/Stiletto/576085
Про этот пост я тоже успел забыть. Зато набралось новых снов на эту тему.

меня много лет (наверное даже с детства) преследует один и тот же кошмар (кроме него конечно бывают и другие, это один из повторяющихся много лет сюжетов). начинается он всегда одинаково:

я иду домой и обнаруживаю что на одном из промежуточных этажей нет пролета лестницы. вот просто нет и всё. он упал, его унесли на ремонт (лол, снилось и такое), площадка отгорожена дверью с решеткой так что не пройти.
в последней вариации этого сна мне впервые приснилась съемная квартира, где я живу уже который год учась в универе.
в этой вариации сна к проваленой лестнице добавился лифт. он везет не на те этажи, он останавливается на одном этаже, а внешние двери открываются на другом, в нем выломаны кнопки нужного мне этажа.
опять же в этой последней вариации мне приснилось что лифтов два. один такой ломаный и глючный (но он по сюжету сна должен был ходить на мой этаж) и один нормальный, но ходящий только на верхние этажи, где живет ИЛИТА и где квартиры занимают целый этаж. но на этажах илиты на месте лестницы просто балкончик с перильцами и никаких лестничных пролетов. с площадки перед кварттирами илиты льется свет, я выглядываю с балкончика вниз и вижу тающие в темноте стены, спускающиеся вниз. почему-то ниже еще один балкончик, а начало лестничных пролетов теряется во мраке. слишком высоко.

на самом деле эти сны даже не совсем кошмары — я не падаю с осыпащейся лестницей, не застреваю в лифте. в таких снах мне помогают друзья и знакомые, кто-то из которых почему-то оказывается живущим в этом же доме. я горожу какие-то нагромождения из железных труб, раздвижных лестниц, что-то лезу, проскальзываю в щель между полом лифта и верхом двери открывшейся почти на этаж ниже, но остается это чувство убегающей цели: я хочу домой, бегу-лезу-лезу, но не могу попасть. иногда я попадаю домой. что-то там делаю, выхожу и снова бегу-карабкаюсь куда-то.

Вообще общая тематика этих снов в подъездной лестнице с препятствиями, которые я сумасшедшими способами преодолеваю, но за одним пролетом через который удалось перебраться непременно начинается очередной уровень головоломки-платформера.
В общем это такие сны-демотиваторы о тщетности бытия и недостижимости целей. Как ни странно, по пробуждении непременно следует прилив радости, ведь наяву не надо никуда карабкаться, я дома в постельке и можно смело овощевать.

// Вот это тоже по-любому надо запостить:

Русского простолюдина бьют в жизни так же часто, как и приветствуют. Для общественного воспитания сего народа, не столько цивилизованного, сколько приученного соблюдать этикет, в равных дозах и с равной действенностью отвешиваются и розги (в России розги — это нарезанные длинные прутья), и поклоны; быть битым может быть в России лишь человек, принадлежащий к определенному классу, и бить его может лишь человек из другого, тоже определенного класса. Дурное обхождение здесь упорядочено не хуже таможенных тарифов; все это напоминает свод законов Ивана Грозного.(216) Здесь уважают кастовое достоинство, но до сих пор никто не подумал ввести ни в законодательство, ни даже в обычай достоинство человеческое. Вспомните, что я вам писал об учтивости русских из всех слоев общества. Предоставляю вам самому поразмыслить над тем, чего стоит сия воспитанность, и ограничусь лишь пересказом нескольких сцен из тех, что всякий день разворачиваются у меня на глазах. Идя по улице, я видел, как два кучера дрожек (этого русского фиакра) при встрече церемонно сняли шляпы: здесь это общепринято; если они сколько-нибудь близко знакомы, то, проезжая мимо, прижимают с дружеским видом руку к губам и целуют ее, подмигивая весьма лукаво и выразительно, такова тут вежливость. А вот каково правосудие: чуть дальше на той же улице увидел я конного курьера, фельдъегеря либо какого-то иного ничтожнейшего правительственного чиновника; выскочив из своей кареты, подбежал он к одному из тех самых воспитанных кучеров и стал жестоко избивать его кнутом, палкой и кулаками, удары которых безжалостно сыпались тому на грудь, лицо и голову; несчастный же, якобы недостаточно быстро посторонившийся, позволял колотить себя, не выказывая ни малейшего протеста или сопротивления — из почтения к мундиру и касте своего палача; но гнев последнего далеко не всегда утихает оттого, что провинившийся тотчас выказывает полную покорность.
   Разве не на моих глазах один из подобных письмоносцев, курьер какого-нибудь министра, а может быть, разукрашенный галунами камердинер какого-нибудь императорского адъютанта, стащил с козел молодого кучера и прекратил избивать его, лишь когда увидел, что лицо у того все залито кровью? Жертва сей экзекуции претерпела ее с поистине ангельским терпением, без малейшего сопротивления, так, как повинуются государеву приговору, как уступают какому-нибудь возмущению в природе; прохожих также нимало не взволновала подобная жестокость, больше того, один из товарищей потерпевшего, поивший своих лошадей в нескольких шагах оттуда, по знаку разъяренного фельдъегеря подбежал и держал поводья упряжки сего государственного мужа, покуда тот не соизволил завершить экзекуцию. Попробуйте в какой-нибудь другой стране попросить простолюдина помочь в расправе над его товарищем, которого наказывают по чьему-то произволу!.. Но чин и одеяние человека, наносившего удары, доставляли ему право избивать, не зная жалости, кучера фиакра, эти удары получавшего; стало быть, наказание было законным; я же на это говорю: тем хуже для страны, где узаконены подобные деяния. Рассказанная мной сцена происходила в самом красивом квартале города, в час гулянья. Когда несчастного наконец отпустили, он вытер кровь, струившуюся по щекам, спокойно уселся обратно на козлы и снова пустился отвешивать поклоны при каждой новой встрече со своими собратьями.
   Каков бы ни был его проступок, из-за него не случилось, однако, никаких серьезных происшествий. Вся эта мерзость, заметьте, здесь совершенно в порядке вещей и происходила в присутствии молчаливой толпы, которая не только не думала защищать или оправдывать виновного, но не осмеливалась даже задержаться надолго, чтобы поглазеть на возмездие. Нация, которой управляют по-христиански, возмутилась бы против подобной общественной дисциплины, уничтожающей всякую личную свободу. Но здесь все влияние священника сводится к тому, чтобы добиваться и от простого народа, и от знати крестного знамения и преклонения колен. Несмотря на культ Святого Духа, нация эта всегда обнаруживает своего Бога на земле. Российский император, подобно Батыю или Тамерлану, обожествляется подданными; закон у русских — некрещеный.
   Всякий день я слышу, как все нахваливают кроткие повадки, мирный нрав, вежливость санкт-петербургского люда. Где-нибудь в другом месте я бы восхищался подобным покоем; здесь же мне видится в нем самый жуткий симптом той болезни, о которой я скорблю. Все так дрожат от страха, что скрывают его за внешним спокойствием, каковое приносит удовлетворение угнетателю и ободрение угнетенному. Истинные тираны хотят, чтобы все кругом улыбались. Ужас, нависающий над каждым, делает покорность удобной для всех: все, и жертвы, и палачи, полагают, что не могут обойтись без повиновения, которое только умножает зло — и то, что чинят палачи, и то, что терпят на собственной шкуре жертвы.

// а дальше там про ментов, которые забили до смерти какого-то лодочника практически у всех на виду и среди бела дня. Вообще, чем больше читаешь эту книжку, тем понятнее становится, что рашка во все времена, как бы она ни называлась, в сущности своей не меняется. И не изменится, пока она остаётся рашкой в имперских границах.

Короче, время идет.

Тяночки, по которым ты жалкие лет пять назад сох и пиздострадал (и которых так и не добился) уже не такие мечтательно-наивные как раньше. Медленно, но они начинают стареть. Это не так заметно, но что-то уже есть. Какие-то подруги или друганы выходят замуж, у кого-то дети уже родились. В 90% эти люди для тебя уже потеряны. Общие старые мемчики забываются, новых не предвитится, равно как и тем для разговора.

Родители стареют еще стремительней. А ведь у кого-то из твоих ровестников их уже нет. Это же вообще мегахуево, если ты плохо за свою жизнь узнал мамку или батю, о чем они мечтали, чем жили итд. А лучше уже не узнаешь, потому что кого-то из них уже может и не быть.

Да хуле тут говорить - у тебя самого начинают появляться морщины на лбу, а мозг уже не может так быстро вгрызаться в задачи как в 18 лет.

Чаще задумаешься стоит ли как раньше сычевать дома и дрочить байтики/настраивать емакс etc. Или о проебаных возможностях. Или упущеных людях.

Короче, хуй знает что с этим всем делать. Можно конечно себя обманывать, что ты всегда будешь молодым, энергичным, потому что доживешь до того времени когда таблетку для бессмертия.
Может и придумают, хуле.

А может и нет. И неизвестно, что станет с твоим "я" после смерти. Может, конечно, атман, который превратил кусок мяса в твоей голове в то, что породило сознание, и переместится в куда-нибдь еще. Но нейрончики, образующие твою память отомрут, умственная деятельность закончится. Короче, собой быть ты точно перестанешь.

Вот что я понял точно - так это то, что надо помогать людям, которые тебе небезразличны, становиться лучше. Ну и не откладывать то, о чем мечатешь, напотом.

Короче, такое.

<ndtimofeev> Ляха нет меньше двух недель, а тут уже логи в json и невыспавшийся небеда (я раньше думал что он вообще никогда не спит, а только добавляет того самого). Через три недели тут вообще пороться в жопу и писать на C# начнут.
<lexszero> про системдэ еще забыл.