http://www.shiitman.ninja/2015/10/25/proshu-schitat-menya-nigilistom-ili-pochemu-ya-bolshe-ne-levyj/ "Спустя почти шесть лет я официально отказываюсь от левой идентичности. Нет, я не отрекаюсь от идей, от принципов, от ценностей. Но я окончательно убираю из своей самоидентификации слово «левый». Пришла пора сбросить старую кожу и сжечь её. Меня всегда смешили и несколько раздражали призывы «отказаться от ярлыков». Отказаться от ярлыков нельзя. Человек мыслит «ярлыками», человек воспринимает окружающий мир как совокупность символов. Сам по себе язык состоит из ярлыков и отбросить их — стать бессловесным, лишиться важнейшего канала коммуникации. Отказаться от ярлыков — это всё равно, что зажмурить глаза и блуждать среди идей на ощупь. В лучшем случае никуда не придешь, в худшем — вляпаешься в дерьмо. Всяческие постмодернистские движения, якобы «переросшие» политику и декларирующие полный отказ от политической самоидентификации и постановки целей, неизбежно скатываются к конспирологии, авторитаризму, тем или иным формам фашизма. Я назывался (и ощущал себя) «левым» потому что это слово позволяло мне быть сопричастным. Быть сопричастным к славной истории (Парижская Коммуна, Махновщина, Испанская Революция, бунты 60-х, «новые левые») и к славному (как мне казалось) настоящему (сапатисты, массовые выступления западных левых, сквоты, захваченные фабрики и горящие полицейские машины). «Левые» советского образца воспринимались как узурпаторы, укравшие у нас славное имя и не желающие его отдавать. Но это казалось временным явлением. Казалось, что был смысл отвоевывать гордое звание «левых» у сталинистов и прочих авторитариев, потому что в мировом масштабе (а левому не пристало мыслить меньше чем мировыми масштабами) правильные, прогрессивные, антиавторитарные товарищи всё равно были куда более многочисленными, чем весь этот совковый нафталин. Лишь в нашем воображении. Сначала в Киеве появилась Боротьба и оказалось, что многие «новые левые», казавшиеся товарищами, на самом деле неотличимы от КПУ. Троцкисты раз за разом совершали мелкие подлости и предательства, неуклюже копируя стиль своих сталинистских собратьев. Киевские анти-авторитарии отделились, анархисты начали проводить отдельное первомайское шествие. Потом Майдан. Начало моей депрессии длившейся два года и длящейся по сей день. Левые в основной массе показали подлость или бессилие, как в идейном, так и в организационном плане. Но самое худшее — это Запад. Европейские левые (в унисон с европейскими правыми) либо поддержали «народные республики», либо заняли «равноудаленную» позицию с призывами «не демонизировать Путина» и «не изолировать Россию». Самая вменяемая позиция была у тех из анархистов, кто просто предпочел не высказываться по украинскому вопросу. Единицы (буквально единицы) поддержали идейно-близкого политзаключенного Александра Кольченко. Их было бы больше, но «левая» среда в которую интегрированы в том числе и анархисты, диктует свои законы. Западному левому положено выступать против ЕС и против «расширения НАТО», ему положено любить флаги одних цветов и ненавидеть флаги других. Можно пытаться публично отмежеваться от путинистов, можно выкидывать людей с ДНРовскими тряпками с митингов, но всё равно, человек декларирующий сопричастность к «левой» среде будет находиться с ними в одном символическом поле, потому что никто не будет портить себе настроение устраивая «решительные размежевания» по второстепенному украинскому вопросу. А всё потому, что «широкая левая» включает в себя даже «левых сектантов», независимо от их воли. Можно полировать до блеска свою идейную чистоту, но ты всё равно будешь находиться в одном символическом поле с всевозможными Сиризами, Подемосами, Ди Линке..."