http://grani.ru/opinion/mitrokhin/m.229356.html
…
А кто такой, собственно, этот Константин Малофеев? Это сорокалетний выпускник юридического факультета МГУ и крупный предприниматель в области информационных технологий. Размер его состояния неясен, но известно, что его компания"Маршал капитал" до недавнего времени контролировала значительный пакет акций государственной компании "Ростелеком". Поскольку "Маршал капитал" стал крупным игроком на рынке сравнительно недавно и действовал весьма агрессивно, против интересов многих крупных игроков, то противников у нее и ее владельца много. В интернете о них есть много интересных и достоверно выглядящих подробностей. В частности, утверждается, что Малофеев является главным управляющим финансовыми потоками помощника президента Путина по информационной политике Игоря Щеголева, которому и принадлежит официальный контроль от имени государства над "Ростелекомом". И якобы Малофеев рулил "Ростелекомом" в пользу высокопоставленного покровителя. Об этой связи Малофеева неоднократно расспрашивали журналисты.

Об отношениях Малофеева и Щеголева мы поговорим дальше, а пока попробуем ответить на естественный вопрос: с чего типичному яппи Малофееву надо было брать в свою команду списанного психиатром в отставку спецназовца и тоскующего по "русскому миру" пиарщика третьей степени известности? А тут в дело вступает волшебная сила русского православия. Если верить интернет-источникам (а особой причины им не верить нет), Малофеев с четвертого курса МГУ воцерковился и стал прихожанином университетского Татьянинского храма. На беду жителей города Славянска, в котором сейчас идут боевые действия, возглавлявший этот храм священник Максим Козлов был одним из наиболее радикальных фундаменталистов и русских националистов в среде московского духовенства. По-видимому, свой запал он смог передать сыну вполне приличных людей – пущинских математиков – Константину Малофееву.

Теперь идейными соратниками предпринимателя стали убежденные православные русские националисты. Причем это были люди, всерьез воспринимающие (как, например, Гиркин) идею реванша в окончившейся девяносто с лишним лет назад Гражданской войне. Как известно, для Гиркина бои в Донбассе – это компенсация проигранных Добровольческой армией сражений 1919-1920 годов. Именно их он активно разыгрывал в своих реконструкциях в последние годы, а его риторика пронизана ныне понятными лишь историкам апелляциями к реалиям той эпохи.

И вот как говорил на ту же тему в декабре 2012 года в интервью "белой" радиостанции "Радонеж" Константин Малофеев, описывая своих политических противников: "Но этих (американских. – Н.М.) агентов не так много, как... той категории, которая была во время революции. Такие вот студенты с пахитосками, суфражистки. И даже когда генерал охранки приходил домой - он дома имел оппозицию, которая смотрела на него и заявляла: "Как, ты, негодяй, стрелял в рабочих!" - говорили они про какую-нибудь демонстрацию предателей с красными бантами. А сейчас то же самое".

Тут я позволю себе немного личных воспоминаний. Игорь Гиркин, как стало известно из его переписки, с 1989 года учился в Историко-архивном институте по специальности "историк-архивист". Годом позже на тот же факультет поступил и я. Лицо Гиркина мне знакомо, но еще больше мне знаком стиль мышления, который тогда присутствовал у значительной части студентов нашего факультета. Многие из них под воздействием идей и реалий перестройки были политизированы, и тогдашнее совпадение политики и истории приводило к страстному желанию возрождения дореволюционных традиций. Один из вечерников набора 1989 года был ярко выраженным евреем, но записался в казачество и появлялся на занятиях в казачьей форме. Двое знакомых студентов, один из которых был на курсе Гиркина, пытались возродить партию эсеров, но были при этом в непримиримых идейных противоречиях. Как минимум двое моих институтских друзей с курса Гиркина какое-то время числились в Конфедерации анархо-синдикалистов и агитировали за Бакунина и Махно. Один мой одногруппник, убежденный монархист, сделал карьеру в этой сфере и занял пост "главы канцелярии императорского Дома Романовых". Из этой же среды рекрутировались кадры в набиравшее размах движение реконструкторов.

Поскольку уже в начале 90-х утопичность возрождения дореволюционной политической системы стала ясна и разумная часть студентов нашла приложение своей энергии в коммерческих организациях и СМИ, то именно среда реконструкторов стала прибежищем для специфического сорта людей, не желавших расставаться с юношескими, если не сказать подростковыми идеями. Эти люди, как правило, не могли закончить высшее образование, но любили поиграть в настоящую войну или публично помечтать о истреблении какой-нибудь "сволочи".

Эти мечтания поддерживались очень небольшой группой взрослых идеологов, презентующих себя в качестве наследников настоящей, дореволюционной России. Многих из них мы увидим в попечительском совете фонда Василия Великого, который Константин Малофеев первоначально учредил для финансирования созданной им одноименной православной гимназии, где ныне учатся дети его и его партнеров, а потом использовал для консолидации своих православных проектов. В нем, помимо самого Малофеева, всего семь членов: артистка Илзе Лиепа (активно дающая интервью православным СМИ о своей вере), Никита Михалков (известный дворянин во дворянстве и главный апологет правоконсервативного, чтобы не сказать фашиствующего философа Ивана Ильина), Сергей Сергеевич Пален (сильно православный граф, бывший представитель "Фиата" в России, удачно женатый на наследнице одного из руководителей компании), генеральный директор фонда Зураб Михайлович Чавчавадзе (князь, сын реэмигрантов из Франции, один из учредителей Российского дворянского собрания, с 1993 года председатель правления Высшего монархического совета, активный участник различных православных благотворительных проектов в 2000-е), лубянский по всех отношениях, тесно связанный с множеством монархических и черносотенных организаций архимандрит Тихон (Шевкунов), президент Российского национального медико-хирургического центра имени Н.И. Пирогова Юрий Леонидович Шевченко (бывший министр здравоохранения из "питерских", священник УПЦ МП и владелец "нехорошей квартиры" с золотой по стоимости нанопылью, на которую покушался патриарх Кирилл) и, наконец, просто помощник президента РФ Игорь Олегович Щеголев (бывший сотрудник ПГУ КГБ, работавший в 1990-е годы под журналистским прикрытием, долгое время контролировавший при Путине протокол и пресс-службу). Религиозным авторитетом в этой компании является Тихон (Шевкунов), которого считают духовником Малофеева, Щеголева и Чавчавадзе. Интересы подобного собрания простираются от создания Лиги безопасного интернета, ставшей общественным цензором Сети для Роскомнадзора, до привоза в Россию "даров волхвов", удачно популяризованных государственным телевидением и собравших, думается, немалую сумму в карман устроителей этого действа.

Проект создания террористическими методами подконтрольного "белым" реваншистам территориального образования выводит их деятельность на новый уровень. И тут возникает вот какой вопрос.

Постсоветская Россия много боролась с исламским терроризмом. При этом подразумевалось, что православного терроризма в природе не существует. На практике же он был. Достаточно вспомнить "белых" православных добровольцев в бывшей Югославии и Приднестровье, их участие в путче октября 1993 года в Москве, обстрел этими людьми американского посольства в Москве из гранатомета в 1999 году. Последнее совершили люди, сделавшие заявление от имени "партизанского отряда имени митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна". Наконец, была очень близкая по сценарию к нынешним донбасским событиям кровавая драма на Пасху 1999 года в Вышнем Волочке. Там оправославившийся в кругу радикального новосибирского священника Александра Новопашнина Александр Сысоев вместе со своим сообщником атаковал отделение милиции с целью получить и раздать народу оружие и начать войну с ненавистной ему властью. Трое милиционеров при этом были убиты. Как следует из мемуаров Сысоева, благополучно пребывающего в петербургской психлечебнице, он уже после атаки, скрываясь от следствия, получал поддержку от православных радикалов, которые в лице казачьего атамана Сергиева Посада Павла Турухина (бывшего "афганца", задержанного в 2007 году за радикальную антисемитскую публицистику) намеревались переправить его в Сочи, откуда он, видимо, мог легко попасть на территорию Абхазии.

А ведь это только верхушка айсберга. Два последних десятилетия в рамках РПЦ во всевозможных военно-патриотических клубах готовились тысячи, если не десятки тысяч подростков. Их не просто учились стрельбе из автоматов Калашникова и ножевому бою - в их сознании это привязывалось к реваншизму, русскому национализму и антигуманизму. Конечно, как показывает обращение Гиркина, во многом эта работа была впустую, но кто знает, где, когда и как она отзовется? Тем более что нынешняя восточноукраинская кампания, ставшая в России делом государственной важности, развязала подобным радикалам руки. Сейчас эти люди воюют в Украине - в том числе и с русскими и православными. А завтра они могут начать войну с русскими и православными в России. Ибо их представления о том, кто является "сволочью", а кто нет, а также о методах, которыми надо со "сволочью" обращаться, всегда не совпадают с мнением большей части населения. Опыт правительства Российской империи, заигрывавшего с черносотенцами и погромщиками в предреволюционные годы, наглядно показывает, к чему это может привести.