В 16 лет я закончил школу с серебряной медалью и одной сокровенной мечтой. Я мечтал, чтобы от меня все отъебались. Насовсем. Мать, бабушка, одногруппники в МИРЭА, менты в метро, гопники на Юго-Западной и боны у клуба “Точка”, куда я иногда ходил на концерты. И если было понятно, что делать с гопниками и бонами, то что делать с родителями и ментами было совершенно не ясно. Приходилось страдать. Хотя иногда мне даже казалось, что это произошло. В смысле, что все отъебались. Такое бывало, когда я шел ночью по разделительной полосе Ломоносовского проспекта и слушал какую-нибудь “Психею”, а слева и справа проносились на бешеной скорости легковушки, сверкая фарами. Гитарные запилы и истеричный вокал заглушали все шумы в моей голове, а запитый энергетиком сигаретный дым давал какую-то фантастическую легкость. Ну то есть я понимаю, как это выглядит, но мне было 16 лет, тогда это казалось очень чистым чувством. А потом я возвращался домой и доделывал типовой расчет по матанализу. Матанализ мне нравился, но в 16 лет мне хотелось любви и безумия, а не интегралов, логарифмов и прочего. Я протянул в техническом вузе два года, а потом ушел в среднесортный гуманитарный. Толком я там не учился, зато начал журналистскую карьеру. Сейчас мне 26. И мне снова хочется, чтобы от меня все отъебались. Государство, менты, ебаные лоялисты, Леся, блять, Рябцева и прочая полиция сцены. Они не отъебутся, конечно. Такова их природа. Это какой-то особый сорт людей, который не тонет, не горит и не растворяется во времени. Он даже мне нравится, этот сорт. Реально очень интересно понять, чего же этим всем людям надо от остальных. Загадка, блять, всей жизни.