На Берлинском фестивале показали фильм украинского режиссера Оксаны Карпович "Intercepted" (букв. - "Перехваченное") Полтора часа перехваченных телефонных разговоров российских "солдатов" в Украине с семьями. Цитаты не все точны к слову, но суть передаю точно. «Мам, мне так понравилось пытать! Я ⁠ тебе ⁠могу рассказать, о каких пытках я узнал и в каких ⁠ участвовал» (и рассказывает. Извините — не могу повторить). ⁠— Сынок, это нормально. Я бы, попади туда, тоже ловила бы кайф, а как иначе?» Это без комментариев. никакой комментарий не окажется адекватным услышанному. В зале – шок. Тишина целую минуту после окончания фильма. Затем зал встает и устраивает овацию. Редко удается вот так, через полтора часа увидеть картину мира. Российского мира. «Нет, я не озлобился здесь – я просто убиваю нациков. Вчера идем, нам навстречу женщина с двумя детьми, ну мы их и положили. – Ну, правильно, они нам враги. – Да, мне их не жалко. Это их выбор. Могли бы уехать, как остальные. — Правильно, не жалей их. Бей». Ты там видел базы НАТО? – Не-а. - Не лги мне - там на каждом шагу их базы, нам по телевизору рассказывают. – Не смотри телевизор, мама – там неправду говорят. - Ну как это, ложь? Правду, конечно. Потому вас и послали туда, чтобы вы нас от НАТО защищали. Вы герои. Так и передай друзьям. – Не осталось друзей почти никого – всех поубивало. – Я горжусь тобой и твоими друзьями». «Ты знаешь, эти х@хлы злобующие, так хорошо живут — лучше нас, правда. — Ну так понятно — им Запад платит, они боятся это потерять и за это воюют — а за что? «Я тебе и детям столько шмоток привезу – мы здесь в квартире сейчас, они все бросили, убежали. Спортивная такая семья – одних кроссовок десять пар, и все фирменные. Я все собрал, в рюкзак запихнул. Ребята грузовиками вывозят, а у меня нет грузовика. — Хороший ты у меня, хозяйский — все в дом. Кстати, Софья в этом году идет в школу — может, где-нибудь компьютер заберешь?» В этих разговорах голоса из россии гораздо более интересны, чем голоса оккупантов. С этими все ясно – они пришли забирать, убивать, пытать. Но именно женские голоса — матерей, жен, подруг — показывают такую степень дегуманизации, которая возможна, кажется, только в фантазии-антиутопии. Эти любящие голоса просят больше убивать, чтобы возлюбленные вернулись домой. Эти голоса желают смерти украинцам. Эти голоса просят не жалеть детей. «Мама, зачем мы сюда приехали? Жили люди, а теперь мы полстраны трупами засеяли. Зачем? — Не смей так говорить. Они не люди вообще. Воюй дальше». Родина мать. Перемать. Автор: Екатерина Барабаш