Такую страну просрали: https://www.sibreal.org/a/29490056.html "20 сентября в Томске состоялся показ фильма "Яр" – первого из задуманной авторами серии "Антропология террора". Колпашевский яр на Оби – место массовых захоронений расстрелянных и умерших в тюрьмах Нарыма в годы Большого террора. В мае 1979 года случилось неожиданное – река размыла захоронение. Останки понесло течением. Тогда силами КГБ и МВД была проведена "санитарная операция": специальные бригады на моторных лодках занимались поиском трупов и их уничтожением. "Это первомайские праздники, и я был ответственным по райотделу, исполнял обязанности начальника. Мне сообщили, что на берегу два трупа. Когда приехал, посмотрел, стало понятно, что это из яра. Это была лепешка – пергаментная лепешечка. А в воде она разлагалась и разбухала. И получалось, что это как человек. Его же не четвертовали – это целый труп человека", – говорит в фильме Эрнст Вальтер, исполнявший в 1979 году обязанности начальника Колпашевского ГОВД. Очевидица майских событий 1979 года Татьяна Шабанова вспоминает: "Там два или три тела висели — прямо над пропастью этой, и было такое ощущение, как будто старое вино пролито... Оно прямо такое бордовое было". Спустя почти 40 лет авторы фильма – журналисты томской телекомпании ТВ-2 – возвращаются к тем событиям 1979 года. История Колпашевского Яра, говорят они, повод поговорить не только о прошлом, но и о нас сегодняшних. – Тут ничего не надо придумывать, – говорит режиссер Денис Бевз, – связь времен лежит на поверхности, начиная с 20-30-х, когда ссылали людей в Нарымский округ, потом 1937-38 годы, когда однажды сосланных людей репрессировали повторно, расстреливали, и далее – это события 1979 года, когда захоронения вскрылись, но были уничтожены, и наконец, события сегодняшние – даже памятник дважды убитым в этом месте так и не появился, хотя о необходимости такого памятника говорили и говорят многие. [...] – Другие участники тех событий чувствуют тоже самое? – Нет, они же все разные, и там разная степень участия в этой истории. Был вот этот человек, который непосредственно причастен к организации работ по уничтожению следов захоронения. Был там дружинник, который в оцеплении стоял, и он смотрит на вещи иначе: "А что я мог тогда сделать? Наверное, мог отказаться, но я тогда даже не подумал про это". Были просто свидетели. Были, наконец, люди, которые пытались разобраться в этой истории, ходили в какие-то инстанции, во власть, пытались выяснить, чьи это тела...То есть люди были разные, вели себя по-разному. Но многими все это воспринимается в той или иной мере как некая их вина. Я думаю еще про Егора Кузьмича Лигачева, первого секретаря обкома партии, хозяина той поры. Это человек, конечно, несет огромную ответственность за то, что тогда в Колпашеве совершилось. Причем, отец его жены был расстрелян в годы Большого террора, и Лигачев в свое время женился на дочке "врага народа", в какой-то мере это был, конечно, поступок. То есть, его семья все это пережила. И вот я думаю, как он сам себе объяснял все то, что произошло в Колпашево в 79 году, как оправдывал себя? Смог ли оправдать до конца? В начале 90-х годов он давал показания и сказал тогда: "Я ничего не мог сделать, время было такое". Денис Бевз во время работы над фильмом читал показания высокого начальства во время разбирательство начала 90-х годов. – Понимаете, в чем вся загвоздка: в фильме есть дружинник, есть исполняющий обязанности начальника, есть протоколы допросов очень больших чиновников, и все переваливают ответственность на некое абстрактное государство, – говорит режиссер. – Даже самые большие люди с самыми большими должностями говорят о том, что их заставило все это сделать какое-то асбтрактное государство. У меня есть ощущение, что даже если бы мы допросили, скажем, Сталина, как так получилось, он бы нам, наверное, тоже рассказал бы про некое абстрактное государство, которое его вынудило делать то, что он делал. И вот до сих пор мы не можем или не хотим понять: когда за преступления ответственность несет государство и система, а где наша личная ответственность?"