https://postnauka.ru/video/79315 "Например, до некоторого времени предполагалось, что рынок и фирма — это качественно разные по своей сущности объекты, которые никак не могут быть описаны одной теорией. Но потом является Рональд Коуз и говорит нам, что и то и другое — альтернативные решения базовой задачи координации. Кроме того, мы знаем теперь, что вместо четкой дихотомии — или фирма, или рынок — мы находим множество переходных степеней. Например, где-то посередине есть стабильные социальные сети партнерства, которые очень много изучаются сейчас. Вместо двух классов с четкой границей мы видим континуум. Чарльз Тилли развивал теорию государства, которая во многом оперирует тем же самым приемом, с тем отличием, что его континуум — это континуум между современным государством, как мы его знаем, и организованной преступностью. Один из самых известных его текстов — это короткая статья, которая называется «Государство как организованная преступность». Ее основная идея вынесена в заголовок: Тилли утверждает, как знакомые нам государственные формы постепенно эволюционируют от чего-то наподобие криминальных группировок, но при случае возвращаются истокам и во многом сохраняют общую логику их поведения. Увидеть сходство с организованной преступностью несложно, если обратиться к «Повести временных лет» или другой старинной хронике, в которой описывается то, что сегодня нам преподносится как ранние стадии развития современных государств. Многие политические образования на карте Европы появились благодаря варягам, которые вначале приплывали, грабили, увозили с собой добычу. Только потом они создавали форпост на каком-то удачном пороге, где проплывало мимо много купцов, и вместо того, чтобы грабить и убегать, можно было сидеть, грабить и не увозить с собой награбленное. Постепенно они начинали осваивать окружающую территорию, как князь Игорь, когда отправлялся в полюдье. Различие между таким грабежом и обычным заключалось в том, что такой грабеж был относительно регулярный и сопровождался формированием представления о том, сколько именно в этот раз будет награблено. Между данью и грабежом в своих наиболее примитивных формах разница в основном в том, что ограбляемый знает, сколько именно будет украдено в следующий раз, учиться строить свою жизнь с учетом этого и не очень сопротивляется, но, как показывает история князя Игоря, может обидеться, если будет украдено больше, чем положено. Затем эта логика, рассказывает Тилли, снова меняется. Однажды князь Игорь — или кто-то более дальновидный, чем он, — приезжает и обнаруживает, что людей, которых он собирался таким образом дисциплинированно, в заранее заданных рамках, ограбить, уже ограбили, например, хазары. Второй раз ограбить их в этом году не получится: брать у них нечего, а если забрать и оставшееся, то они, вероятно, умрут зимой, и тогда на следующий год ты сам останешься голодным. Тогда князю приходит в голову мысль о том, что этих людей нужно не просто грабить, но еще и защищать от потенциально не такого дисциплинированного или просто альтернативного бандита. И здесь логика действий бандита приобретает некое новое измерение: кроме того, что он грабит, он начинает и защищать. Более того, с какого-то момента он начинает смотреть на себя не как на грабителя, а в первую очередь как на защитника: это и приятнее, и позволяет ожидать появления к тебе теплых чувств у людей, у которых что-то отнимаешь. В примере с князем Игорем совершенно неважно, что он варяг. Он с таким же успехом может быть и местным бандитом, варяг может додуматься до роли защитника чуть позже, но все равно додумается."