Много думать что я плохой читатель но кто думать он думать невеpно и пошло потому что я - читатель веpный и славный. Потому что я читатель поданый у меня есть писатель котоpый много и все мне любимые. Я начитан много и любил цитату из знаменитых и известных писатели. О тении писал поэт: "Читать всем любовно и забавно, все читатели великие и славные особенно социалистические и наpодные. Hо гоpе настигнет капиталистических читателей потому что они не читатели наpодные и знают мелко всяко!" Я и весь советский наpод с этим согласились. Hо эти мысли котоpые мудpые не может сpавниться с мыслями моего любимого писатель, доpогой и славный учитель, великий вождь и боpец за дело pабочих и кpестьян в частности, славный коммунист и основатель деpжав - Пушкин А.С. Он писал такой же славный и веpный стих как наш поэт наpодный, котоpый писал: "В чудесен день появился социалистический оpиентация и я и все возpадовались".

Давай я объясню, откуда берутся граммар-наци. Начну с определения — вдруг ты не слышал термина. Граммар-наци — это такие люди, которые, прочитав текст любой длины, и обнаружив в нём орфографическую ошибку или опечатку, начисто утрачивают способность воспринимать смысл самого текста, потому что их сознание и эмоциональная сфера на этой самой ошибке/опечатке намертво фиксируются, и дальше эти люди готовы до потери сознания только её и обсуждать, причём в самых резких, ничем не спровоцированных выражениях. На окружающих граммар-наци производят довольно тягостное впечатление. Во-первых, это впечатление фантастической тупости и ограниченности — в силу той самой неспособности обсуждать важные вещи, стоит лишь в поле зрения появиться опечатке, которую нормальный человек бы на их месте просто не заметил. Во-вторых, — злобной асоциальной агрессивности. Шум, который граммар-наци готовы поднять из-за любой не к месту поставленной запятой, градус обвинений в безграмотности и бескультурье, которыми они швыряются направо и налево, поражает воображение стороннего наблюдателя. В-третьих — и это, наверное, интереснее всего — примерно в 90% флеймов, затеваемых вокруг той или иной предполагаемой ошибки, исходного грамматического правила, за которое граммар-наци готовы умирать и убивать, в русском языке попросту нет — его либо не существовало никогда, либо оно давно уже приводится в словарях с пометкой устаревшее. Собственно говоря, это третье обстоятельство и объясняет происхождение граммар-наци. Те грамматические правила, по поводу которых у разных соотечественников развились психозы и фобии, по уровню сравнимые со страхом кастрации, уходят корнями в далёкое советское детство. Питаются они детским страхом перед тупой и злобной училкой, перед доминантной бабушкой, перед насмешками соучеников. Именно детская травма так прочно впечатала в сознание будущих граммар-наци все их смешные и нелепые, заёмные представления о том, что русский язык раз и навсегда кодифицирован в тех правилах, которые в их головы вбивали в детстве училки и бабульки. Разумеется, особенно сильна эта детская травма у людей, у которых природной грамотности не было, и их за орфографические ошибки сильно шпыняли окружающие. Человеку, у которого не было этой детской травмы, не понять ни агрессивности граммар-наци, ни их ограниченности. Особенно трудно понять, почему они так неадекватно реагируют, когда приводишь им из словарей русского языка или из русской же классики цитаты, доказывающие неактуальность отстаиваемого ими правила. Вроде бы, взрослые люди так реагировать не должны. Весь фокус в том, что граммар-нацизм не имеет никакого отношения к взрослости и адекватности. Это болезненная проекция во взрослую жизнь жестоких детских комплексов и фобий, начисто заглушающих голос разума. А позицию нормального человека, не знавшего в жизни этих травм, прекрасно выразил ещё А.С. Пушкин в известном романе: Как уст румяных без улыбки, Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю. (Евгений Онегин, 3:XXVIII)

Я пришел к выводу, что среднестатистический пользователь Windows имеет женские черты характера и психики вообще. Это объясняется просто. Пользователь Windows пользуется только тем, что создано не им и без его прямого или косвенного участия. То есть он живет по принципу - потребление без производства или участия в нем. Так же как и женщины. Вместо того чтобы думать, творчески подходить к тому, что он делает, пользователь Windows предпочитает пользоваться тем, что у него есть. Как и женщины, которые ничего не изобрели и не придумали, те же кто известен (Мария Кюри например) не были бы таковыми без своих мужей/любовников/коллег по работе. То есть выезжают на чьей-то шее постоянно. Хотя даже женщина может из подручных средств сделать себе примитивное косметическое средство. Пользователи Windows лишены такой возможности. Только то, что на витрине и в магазине (или под полой на рынке у барыг, пизженное из магазина). Высокоразвитое чувство стадности, присущее женщинам, а также т.н. чувство причастности к сильному и великому, как у проституток, которые нахваливают своих спонсоров. Ну или просто у женщин. Но пользователь Windows больше походит на дешевую шлюху, которая еще и обворовывает своего ебаря. В принципе можно продолжить, но, думаю, всем все и так ясно (кроме самих пользователей Windows) . Ведь это особый вид женщин. Это женщины-мазохисты, которые защишают тех, кто их жестко имеет.

Твой отец инженер или работяга — злой, худой, неудачливый, время от времени надирается. А то и вовсе, никакого папочки в семье, мать — в облезлой шубейке. Глаза вечно на мокром месте, истеричная, измученная, говорит голосом, в котором звучат все ахи и охи мира. Мать всегда жалко, к отцу никакого уважения. Он — никто, когда пьян, ругается с телевизором. Вонючий братец (вариант: вонючая бабка) — после него противно войти в туалет. Квартира о двух комнатах: слишком много мебели плюс ковры, коврики, половички, шторы. Мало света. Вечные: «Выключи свою музыку!», «Убери эту порнографию со стены!», «Я тебя кормлю!» и прочие стенания, прелести жизни в семействе. Семья, сучий потрох, гнойный аппендицит, группа тел, сжавшихся воедино во взаимном объятии страха: «Саша, не выходи на улицу, там у подъезда какие-то парни!» Семья обучает бояться, трястись, усераться от страха. Это школа трусости. Квартира, полученная с адским трудом, или купленная с огромным трудом, кооперативная, в последние годы Советской власти. У родителей вся жизнь ушла на эту квартиру. Экономили, копили, собирали, купили. Потом счастливо обживали бетонный кубик, соту во многоподъездном, многоквартирном человечнике. Любовно сверлили, клеили, годами подбирали дверные ручки. На план обустройства лоджии ушел год. Еще три на возведение рам и стекол. За четыре года завоевывают царства, Вторая мировая война пять продолжалась, а тут лоджия. Ее забили старыми тряпками и втиснули тебе раскладушку. Квартира — как тюремная хата, где сокамерников не выбирают, как камень на шее эта квартира, который нельзя бросить, и оттого нравы какого-нибудь Южного Бутова — почему-то должны быть твоими, а ты его, Южное, или какой там район, презираешь до рвоты. Семья: липкая, теплая навозная жижа, где хорошо отлежаться дня два, от побоев физических, в драке, и от моральных увечий. Но семья как чахотка ослабляет человека, изнуряет своей картошкой с котлетами, своей бессильной беспомощностью.

Едут в поезде битард, быдло и школьник. Быдло достает из кармана мобильник и выбрасывает его в окно поезда. Битард со школьником ошарашено смотрят на него, но быдло вовремя говорит: «Да у нас этого говна на районе навалом». Едут дальше. Тут школьник открывает портфель и начинает учебники в окно выкидывать. Быдло с битардом непонимающе на него смотрят, а сосницкий и говорит: «Да у нас этого говна в школе навалом». Едут дальше. Битард думает, чтобы ему такого сделать. И тут берет и выкидывает в окно быдло со школьником.

Гей-парады вызывают в российском обществе жгучую ненависть не потому, что они гей, а потому, что дикарская половая мораль в принципе осуждает публичную демонстрацию сексуальности (какой угодно). Доминирующий вектор в российском восприятии сексуальности - дикий, дичайший равзрат по банькам и саунам, часто с групповым сексом (сколько там было историй про сдачу в аренду сироток из детдомов?), пополам с внешней каменной, монолитной благопристойностью. Понаебались - и рожа кирпичом, "Я примерный семьянин, ничего не знаю". Доходит до смешного, до того, что проститутки из провинциальных городков, в Москве отдаваясь всем радостям своей профессии, на малой родине ведут себя похлеще давших обет безбрачия монашек. "Не дай бог скажут, что гулящая! (хоть я и проститутка, но это же не считается!)". Соответственно, возмущение гей-парадом не в том, что они там геи, евреи и злодеи, а в том, что ОНИ ЖЕ ТАМ ВСЕ ГУЛЯЩИЕ. И прям на камеру об этом говорят, сволочи, ничуть не стесняясь! Нет чтоб тихо, в уголке, хоть с Ваней, хоть с Маней, какая разница - так они ж орут! Как будто оно так и надо (аффективно, предельно громко, с фырканьем) - ТРАХАТЬСЯ! Понятно, что такое восприятие сексуальной жизни растет из того, что эта самая жизнь вынесена за пределы повседневной рутины и считается некой сакральной, стыдной областью, со своими отдельными законами и правилами, полностью выпадающими из повседневности. По сути мы говорим о репрессивной модели сексуальности, причем в масштабах целого народа. Что еще интересно - никакие существующие государственно-церковные институты эту модель не поддерживают, она воспроизводит сама себя с советских времен. Видимо, в рамках неизбежной модернизации духа будущему Петру Первому придется не только брить боярские бороды (и подмышки), но и принудительно одаривать визжащих от ужаса русско-асексуальных людей страпонами. До проворота с хрустом. Разгадка проста: в рашке царь может с жопой подданных что угодно делать, но ТОЛЬКО ЦАРЬ. А сами они - нет. Потому что их жопа не их - а царя. Возжелает царь-батюшка - надует мехом или свечку засунет. Не возжелает - и вовсе заклеит. Отсюда и скрытность. Чем меньше знает царь-батюшка о том, как подданные спят - тем спокойнее им спится. Отсюда и возмущение. Ведь царь-батюшка увидит их, а жопы будут страдать наши.

Однажды к Валерию Сюткину пришёл молодой человек, собиравшийся жениться и спросил: Учитель, я хочу жениться, но неприменно только на девственнице. Скажи, я поступаю мудро? Учитель спросил: А почему именно на девственнице? Так я буду уверен, что моя жена добродетельна. Тогда учитель поднялся и принёс две говняшки – одну целую, а вторую надкушенную. И предложил юноше их попробовать Тот взял целую, надкусил её – говно оказалось несвежим. Тогда он взял надкушенную, откусил, но и надкушенное говно было несвежим. В недоумении юноша спросил: -Так как же мне нужно выбирать жену? -Ты только что бесплатно наелся говна, - ответил Учитель.

Единственное, что меня радует - новая капча на тирече. Как зайду пораковать и излить фрустрацию, пока напишу пару сообщений - посмотрю туеву хучу кавайных зверушек. Как-то сразу и настроение не такое готишное.

Я знаю и сам видел неоднократно, как люди лижут пизду. В такие моменты я начинаю подумывать о переезде на какую-нибудь другую планету или хотя бы остров. До чего же противно наблюдать похотливую рожу, чавкающую своим языком в зловонном отверстии обрамленном складками губ покрытых отвратительной слизью. Это происходит повсеместно. Кто угодно, от президента до последнего бомжа, от школьника до ветерана гражданской войны, от мажора до курьера - все они периодически заглатывают свою норму пиздяного жира. Находиться в таком обществе решительно невозможно. В воздухе тяжелим маревом висит зловонное облако запахов немытых пезд. Его источает все: автобусы, лавочки в парке, резиновые дубинки охранников. Жить в таком мире невозможно. Пиздолизы сделали эту жизнь невыносимой.