— Пираты украли германскую прокатную копию фильма «В лучах солнца», перевели ее за свой счет и выложили в интернет. Этим они, по сути, украли у меня возможность снять следующий фильм. За неделю этот фильм скачало более полумиллиона человек. Так его российский прокат был попросту убит. Конечно, фильм выйдет 27 октября, но полмиллиона — огромная цифра. И скачивания продолжаются. Каждый такой просмотр — это еще один гвоздь в крышку гроба.
— С другой стороны, в России фильм выйдет на 30 копиях и без рекламы. Вряд ли те же полмиллиона посмотрели бы его за две недели в кино. Теперь зато у него сарафан сформируется.
— А так у него было бы 150 копий. Вообще не бывает, чтобы человек ограбил магазин, наелся украденных конфет и посоветовал бы другому пойти и купить их. Это отмазка бессовестная. Сарафан нам не нужен. Он у нас и так есть в виде прессы и наград. А вот у меня теперь нет ни копейки денег, чтобы продолжать работу.
— Может, деньги от европейского проката помогут?
— Смотрите, как это работает. У меня фильм сделан в копродукции. Значит, европейские партнеры получают права на своих территориях, остальной мир делится по некоему плану, а у меня права есть только на Россию. Мои доходы от фильма — это только от проката здесь. От проката за пределами страны я получаю либо ничего, либо долю. Значит, если фильм в России ничего не собирает, я остаюсь ни с чем. Мои коллеги в России, которые пишут, какой важный, нужный, замечательный фильм я снял, сделали все, чтобы следующую картину я не снял, потому что скачали фильм в торрентах. Между тем мой следующий фильм им нужен еще сильнее. Они, сами того не зная, очень в нем заинтересованы.
— Вы пробовали договориться с торрентами, чтобы там хотя бы на время заблокировали раздачу?
— Я даже не хочу это комментировать. Связаться с грабителем и слезно его попросить… Не знаю.
— Вообще если посмотреть сборы большинства документальных картин в российском прокате, то кажется, что это больше имиджевый, чем финансовый вопрос — выпустить фильм в кино. Всё из-за торрентов?
— Меня прецеденты не интересуют, я существую отдельно. Есть фильмы, которые не имеют никакого потенциала для индустриального существования. Но все мои картины выходили в той или иной форме в разных странах, и это не зависело от того, на какую тему они были сделаны. Имиджевым выход фильма в кино является для тех режиссеров, которые снимают на деньги государства и зарабатывают не в процессе реализации фильма, а во время работы над ним. Это их как-то примиряет с убыточностью их фильмов.
Но я, как известно, одним крупным чиновником отлучен от государственной поддержки в России, поэтому для меня и является жизненно важным индустриальное существование фильма («Ни один проект Манского, в том числе и „Артдокфест“, не получит никогда никаких денег, пока я являюсь министром культуры», — заявил Владимир Мединский в ноябре 2014 года). Поэтому люди, которые скачивают мои фильмы, работают на Владимира Мединского, который как раз и видит свою задачу в том, чтобы я перестал снимать кино. Они его верные слуги.
— Наверное, многие из скачавших фильм просто устали ждать его выхода в прокат. Все-таки год после мировой премьеры…
— А это не их дело, не их право рассуждать так. Я потратил на этот фильм несколько лет, я рисковал своей жизнью, чтобы снять его. И я решаю, когда его выпускать.
