Помню, потеряли мы хлебные карточки. Привезли нас к Сталину. Думал, он нас сразу убьет. Но нет. Сталин как раз ел. Черный у него на столе, сало, сардины. Садись, мне говорит. Сесть мы всегда успеем, гражданин Сталин! - ему говорю. Он вспылил, вскочил даже, ты, говорит, эти блатные прихваты брось, садись и ешь. Хлеба мне отломил. Я говорю, Иисусика из себя строим, хлебА ломаем, не возьму я чужого, у меня понятия. Он в усы усмехнулся, говорит, ешь, дурак, это твой хлеб. И правда, смотрю, у него из кармашка френча карточка моя торчит, как платочек, уголком. Ладно, присел, поел. Сала, правда, не стал, бандеру не люблю. Сталин смотрит на меня, только дым пускает. Потом попытали нас, ремней с нас нарезали, и домой отправили. Дали хлеба мешок, портфель колбасы, и денег напихали за пазуху, карточек хлебных немеряно, какие из них целые, новые, а какие в кровянке. С тех пор с мамой, бывало, вечерами сидим, чай пьем, а Сталин все в окно заглядывает. Пальцем грозит и дым в фортку пускает. Отцом пахнет.