Привязывание зажигалки к ручке окна не помогло -- ее все равно спиздили.

Как было? После раскулачивания очень площади упали и урожайность стала низкая. А сведения давали - будто без кулаков сразу расцвела наша жизнь. Сельсовет врет в район, район - в область, область - в Москву. И докладывают про счастливую жизнь, чтобы Сталин порадовался: в колхозном зерне вся его держава купаться будет. Поспел первый колхозный урожай, дала Москва цифры заготовки. Все как нужно: центр - областям, области - по районам. И нам дали в село заготовку - и за десять лет не выполнить! В сельсовете и те, что не пили, со страху перепились. Видно, Москва больше всего на Украину понадеялась. Потом на Украину и больше всего злобы было. Разговор-то известный: не выполнил - значит, сам недобитый кулак.
Конечно, поставки нельзя было выполнить - площади упали, урожайность упала, откуда же его взять, море колхозного зерна? Значит - спрятали! Недобитые кулаки, лодыри. Кулаков убрали, а кулацкий дух остался. Частная собственность у хохла в голове хозяйка.
Кто убийство массовое подписал? Я часто думаю - неужели Сталин? Я думаю, такого приказа, сколько Россия стоит, не было ни разу. Такого приказа не то что царь, но и татары, и немецкие оккупанты не подписывали. А приказ - убить голодом крестьян на Украине, на Дону, на Кубани, убить с малыми детьми. Указание было забрать и семенной фонд весь. Искали зерно, как будто не хлеб это, а бомбы, пулеметы. Землю истыкали штыками, шомполами, все подполы перекопали, все полы повзламывали, в огородах искали. У некоторых забирали зерно, что в хатах было, - в горшки, в корыта ссыпаны. У одной женщины хлеб печеный забрали, погрузили на подводу и тоже в район отвезли.
Днем и ночью подводы скрипели, пыль над всей землей висела, а элеваторов не было, ссыпали на землю, а кругом часовые ходят. Зерно к зиме от дождя намокло, гореть стало - не хватило у советской власти брезента мужицкий хлеб прикрыть.
А когда еще из деревень везли зерно, кругом пыль поднялась, все в дыму: и село, и поле, и луна ночью. Один с ума сошел: горим, небо горит, земля горит! Кричит! Нет, небо не горело, это жизнь горела.

http://www.kommersant.ru/doc/2895938
По вопросу производства фирмы запрашивали дополнительную информацию, а по сути, просто тянули время, продолжая получать прибыльные заказы из СССР. И тогда свои услуги советскому правительству предложил американец Арманд Хаммер. Его деловую хватку и предприимчивость в 1921 году высоко оценил сам Ленин. Так что 22 сентября 1925 года зампредседателя ВСНХ СССР Г. Л. Пятаков подписал с Хаммером концессионное соглашение, в соответствии с которым американец обязался наладить в Москве выпуск карандашей, перьев и прочих канцелярских принадлежностей.
Концессионер, как он много позднее признавался в своих мемуарах, не знал о способах изготовления канцтоваров ровным счетом ничего:
"Мне удалось заключить важное и, как показали последующие события, весьма прибыльное концессионное соглашение, но я не имел ни малейшего представления о производстве карандашей".
А потому он отправился в Германию, в Фюрт, где находилась компания "А. В. Фабер". Там очень строго охраняли свои технологические секреты, и потому Хаммер нашел обходной путь — решил переманить знающих сотрудников фирмы, предложив им невиданный по меркам Германии заработок. А с вывозом ценных специалистов в СССР Хаммер справился с помощью советских товарищей:
"Паспорта для них пришлось заказывать в Берлине, где Фаберы не пользовались достаточным влиянием, чтобы чинить мне препятствия. Затем нам пришлось проявить всю изобретательность, чтобы получить для них русские визы; если бы их выдали в Берлине, Фабер наверняка узнал бы об этом. Мы отправили наших новых сотрудников с семьями в Финляндию, объявив, что они едут в отпуск, где в Хельсинки их ждали визы для поездки прямо в Москву".
Помимо этого Хаммеру удалось разместить заказы на оборудование для будущей фабрики в Москве и обзавестись планом будущего производства. Оставалось найти деньги для того, чтобы концессия заработала. А это оказалось совсем непростой проблемой. Хаммер должен был вложить в концессию собственные средства и привлечь зарубежных инвесторов. Однако того, что он смог собрать явно недоставало для запуска производства. И потому Хаммер обратился к советским банкам, которые веря человеку, ценимому Лениным, выделили ему кредиты.
А вместо иностранных инвесторов концессионер нашел других — в СССР. Вложить деньги в его предприятие согласились предприниматели эпохи новой экономической политики — нэпманы. Их привлекала не только возможность получить прибыль с вложений. Хаммер, как и другие концессионеры, имел право часть прибыли переводить за границу. Причем покупать валюту по твердому государственному курсу, о чем подпольные советские миллионеры могли только мечтать.
ОГПУ, а с его помощью ответственные товарищи, были прекрасно осведомлены о том, что Хаммер нарушает основополагающие принципы концессионной деятельности, но закрывали на это глаза. Ведь самой важной задачей было прекращение валютных трат на канцтовары.
Пользуясь полной или почти полной безнаказанностью, Хаммер легко расправился с главным конкурентом на советском рынке — фабрикой Мосполиграф. Ему требовались опытные рабочие, и он их получил без особых усилий, установив зарплату в полтора раза выше, чем на государственном предприятии. Правда, некоторые набранные работники привычно продолжали злоупотреблять спиртным и прогуливать. А избавляться от них мешало советское законодательство: на каждое ухудшение условий труда работника или его увольнение требовалось согласие профсоюза. Но концессионер справился и с этой проблемой. Он сделал все, чтобы в состав профсоюзного комитета фабрики — фабком — вошли послушные ему люди, и дисциплина вместе с качеством труда поднялись на должный уровень. В результате качественные и широко разрекламированные карандаши Хаммер продавал втрое дороже Мосполиграфа и, несмотря на это, оставил конкуренту лишь мизерную долю рынка.
Дела Хаммера шли не просто замечательно, а сказочно. О быстром росте выпуска продукции он писал:
"Наше производство увеличилось с пятидесяти одного миллиона карандашей до семидесяти двух, а стальных перьев — с десяти миллионов до девяноста пяти. Число рабочих и служащих возросло с четырехсот пятидесяти до восьмисот, а средняя месячная зарплата — со 122 рублей до 154 рублей. Мы не только полностью удовлетворяли спрос в Советском Союзе, но и экспортировали около двадцати процентов продукции в Англию, Турцию, Персию, Китай и на Дальний Восток. Наши карандаши и перья стали использовать в каждой школе и учебном заведении Советского Союза, и написанное на них имя "Хаммер" стало известно каждому русскому. На рекламе нашей продукции была изображена статуя Свободы, самый популярный сорт карандашей мы назвали "Бриллиант"".
Но все шло замечательно только до тех пор, пока от рекламы канцтоваров он не перешел к саморекламе. Он должен был опубликовать баланс своего предприятия, но вряд ли стоило делать это так громко и широко. Видимо, концессионер пытался привлечь новых инвесторов для расширения производства. Однако вместо этого привлек внимание высокопоставленных советских руководителей. В балансе на 1 сентября 1927 года значилось, что при капитале концессии в 710 684 руб. 91 коп. прибыль составила 3 362 558 руб. 15 коп. Концессионер выплатил советскому правительству 1 838 592 руб. 22 коп. Его чистая прибыль составила 1 523 965 руб. 93 коп.
Эти цифры задели многих ответственных товарищей за живое. Страна остро нуждается в деньгах для подъема промышленности, а американец, пользуясь предоставленными ему советским правительством льготами, положил в карман больше полутора миллионов рублей. В то время как руководящие партийные и советские работники имели в 1927 году установленный максимум зарплаты — 175 рублей в месяц. Мало того, иностранные компании, с которыми велись переговоры о концессиях, начали требовать, чтобы советское правительство гарантировало им такую же прибыль на вложенный капитал.
Поэтому в 1928 году Главный концессионный комитет (ГКК) начал настоящую войну против сверхприбылей концессионных предприятий.

Может быть, в других областях по-иному было, а в нашей именно так шло. Начали арестовывать только глав семейств. Большинство взяли таких, кто при Деникине служил в казачьих частях. Аресты одно ГПУ делало, тут актив не участвовал. Первый набор весь расстреляли, никто не остался в живых. А тех, что арестовали в конце декабря, продержали в тюрьмах два-три месяца и послали на спецпереселение. А когда отцов арестовывали, семей не трогали, только делали опись хозяйства, и семья уж не считалась владеющей, а принимала хозяйство на сохранение.
Область спускала план - цифру кулаков в районы, районы делили свою цифру сельсоветам, а сельсоветы уже списки людей составляли. Вот по этим спискам и брали. А кто составлял? Тройки. Мутные люди определяли - кому жить, кому смерть. Ну и ясно - тут уж всего было - и взятки, и из-за бабы, и за старую обиду, и получалось иногда - беднота попадала в кулаки, а кто побогаче откупался.
А теперь я вижу, не в том беда, что, случалось, списки составляли жулье. Честных в активе больше было, чем жулья, а злодейство от тех и других было одинаковое. Главное, что все эти списки злодейские, несправедливые были, а уж кого в них вставить - не все ли равно. И Иван невинный, и Петр невинный. Кто эту цифру дал на всю Россию? Кто этот план дал на все крестьянство? Кто подписал?
Отцы сидят, а в начале тридцатого года семьи стали забирать. Тут уж одного ГПУ не хватило, актив мобилизовали, все свои же люди знакомые, но они какие-то обалделые стали, как околдованные, пушками грозятся, детей кулацкими выродками называют, кровососы, кричат, а в кровососах со страху в самих ни кровинки не осталось, белые, как бумага. А глаза у актива, как у котов, стеклянные. И ведь в большинстве свои же. Правда: околдованные - так себя уговорили, что касаться ничего не могут, - и полотенце поганое, и за стол паразитский не сядут, и ребенок кулацкий омерзительный, и девушка хуже воши. И смотрят они на раскулачиваемых, как на скотину, на свиней, и все в кулаках отвратительное - и личность, и души в них нет, и воняет от кулаков, и все они венерические, а главное - враги народа и эксплуатируют чужим трудом. А беднота, да комсомол, и милиция - это все Чапаевы, одни герои, а посмотреть на этот актив: люди, как люди, и сопливые среди них есть, и подлецов хватает.

Мурманская прокуратура потребовала запретить 13 анонимайзеров
Прокуратура дала анонимайзерам следующее определение: «Это веб-сайты и специальные вредоносные программы, позволяющие открывать ранее заблокированные интернет-ресурсы, в том числе содержащие информацию о пропаганде коррупции, нацизма, детской проституции и порнографии, насилия, жестокости, технологии производства и изготовления взрывчатых веществ и взрывных устройств».

https://meduza.io/news/2016/05/04/murmanskaya-prokuratura-potrebovala-zapretit-13-anonimayzerov

Это был террор не против преступников, а против тех, кто, по мнению карательных органов, имел несколько большую вероятность стать ими. Отличались от подобных заключенных люди, действительно враждебные Советской власти, боровшиеся против нее: старики эсеры, меньшевики, анархисты либо сторонники самостийности Украины, Латвии, Эстонии, Литвы, а во время войны бандеровцы.
Советские заключенные считали их своими врагами и все же восхищались людьми, посаженными за дело.
В режимном лагере Иван Григорьевич встретил подростка-школьника Борю Ромашкина, приговоренного к десяти годам заключения, он действительно сочинял листовки, обвинявшие государство в расправах над невинными людьми, действительно печатал их на пишущей машинке, действительно расклеивал их ночью на стенах московских домов. Боря рассказывал Ивану Григорьевичу, что во время следствия на него приходили смотреть десятки сотрудников министерства госбезопасности, среди них было несколько генералов - всех интересовал паренек, посаженный за дело. И в лагере Боря был знаменит: все его знали, о нем спрашивали заключенные из соседних лагерей. Когда Ивана Григорьевича этапировали за 800 километров в новый лагерь, он в первый же вечер услышал рассказ о Боре Ромашкине - молва о нем кочевала по Колыме.
Но удивительно было: люди, приговоренные за дело, за действительную борьбу против Советского государства, считали, что все политические зеки невинны, все без изъятия достойны свободы. А те, что сидели "по туфте", по выдуманным, липовым делам, а таких были миллионы, склонны были амнистировать лишь самих себя и старались доказать действительную вину липовых шпионов, кулаков, вредителей, оправдать жестокость государства.

Yesterday, the FDA launched a new campaign, called "This Free Life." It's aimed at reducing tobacco use among LGBT youth, who are nearly twice as likely as heterosexual young people to smoke cigarettes. The FDA says that could be because of a number of factors, included an increased risk of anxiety among the group. The $37.5 million campaign is totally funded by fees collected from the tobacco industry.

max_file_size: 60_000_000
max_image_size: 20_000_000
thumb_width: 400
thumb_height: 300
dir: /home/dump/dumper/
statickey_size: 7
stats_password: aez5894FzD
daily_upload_limit: 1_500_000_000
daily_thaw_limit: 1_500_000_000
storage_limit: 120_000_000_000
glaciate:
way: :glacier
gpg:
key_id: 1D93646540642B2DEC4BBBF5815ECD59DBFD2FC5
passphrase: 68war68
glacier:
access_key_id: AKIAJW3IWOQKT2TW2YGA
secret_access_key: 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
vault_name: dump-production
region: eu-west-1
contact_url: http://bitcheese.net/dump/contact
average_thawing_time: 5

лайк если администрируешь дамп.бичес.нет и понял шутку

Людей на воле Ивану Григорьевичу помогли понять лагерные люди. На воле он увидел и жалкую слабость, и жестокость, и жадность, страх, те же, что в лагерных бараках. Люди были одинаковы. Он жалел их.
А в романах и поэмах советские люди, как и в средневековом искусстве, выражали идею церкви, божества; они провозглашали истинного бога, человек существовал не сам по себе, а ради бога, существовал, чтобы славить бога и его церковь. А некоторые писатели, выдавая ложь за правду, с особой тщательностью воспроизводили подробности одежды, обстановки, поселяя среди живых декораций своих выдуманных богоищущих героев.
И на воле, и в лагере люди не хотели признать, что они равны в своем праве на свободу. Некоторые правые уклонисты считали себя невинными, но оправдывали репрессии к левым уклонистам. Левые и правые уклонисты не любили шпионов - тех, кто переписывался с заграничными родственниками, тех, чьи обрусевшие родители носили польские, латышские и немецкие фамилии.
Сколько бы ни говорили крестьяне, что они работали всю жизнь своими руками, - политические им не верили: "Знаем, зря бы не стали раскулачивать бедняков".
Иван Григорьевич говорил бывшему командиру-красногвардейцу, соседу по нарам:
- Вы-то сами всю жизнь преданы идее большевизма, герой гражданской войны, а вот сидите по обвинению в шпионаже.
Тот ему отвечал:
- Со мной произошла ошибка, со мной особая статья, нельзя даже сравнивать.
Когда уголовные, избрав жертву, начинали ее истязать и грабить, одни политические отворачивались, другие сидели с тупыми, застывшими лицами, третьи убегали, четвертые притворялись спящими, натягивали на головы одеяла.
Сотни заключенных, среди них находились бывшие военные, герои, оказывались беспомощными против нескольких уголовников. Уголовники бесчинствовали, считали себя патриотами, а политических "фашистов" - врагами родины. Люди в лагере были подобны сухим песчинкам, каждая сама по себе.
Один считал, что ошибка совершена лишь по отношению к нему, а вообще "зря не сажают".
Другие рассуждали так: мы на воле считали, что зря не сажают, а теперь на собственной шкуре поняли, что сажают зря. Выводов из этого они никаких не делали и покорно вздыхали.
Тощий, дергающийся работник Коминтерна молодежи, талмудист и диалектик объяснял Ивану Григорьевичу, что никаких преступлений против партии он не совершал, но органы правы, арестовав его как шпиона и двурушника, - не совершив преступления, он все же принадлежит к слою, враждебному партии, слою, порождающему двурушников, троцкистов, оппортунистов на практике, нытиков и маловеров.
Умный лагерный человек, в прошлом областной партийный работник, как-то разговорился с Иваном Григорьевичем.
- Лес рубят, щепки летят, а партийная правда остается правдой, она выше моей беды, - и он указал на себя рукой, добавил: - Я и полетел щепкой при рубке леса.
Он растерялся, когда Иван Григорьевич сказал ему:
- Так в том-то и беда, что лес рубят. Зачем рубить его?

Удивила новая тенденция: требуют тщательнее поливать освященной водой куличи и крашенные яйца плотно обернутые целофаном. Т.е., вот так, как купили, в фабричной упаковке! И зачем, спрашивается, их окроплять освященной водой?- это же целофан!
Но оказывается, важен сам принцип...
Очень редко стали приносить выпеченные самостоятельно куличи, еще реже- творожные пасхи. Более того, в этом году многие принесли в благословение некрашеные яйца. На мой вопрос почему, мол, не красили, одна дама ответила: "А какая разница? Главное, чтобы варенные..." И совершенно смутили немолодые супруги с двумя, я так понимаю, дочками, тем, что предложили благословить им в сумке с куличами и яйцами колбасу нарочито изготовленную в форме фалоса. Не выдержал, сделал замечание. В ответ: это чтобы дочери удачно замуж вышли...я так понимаю, что их заставят эту колбасу и есть...
Очень многие приходили с собаками. Выгулять собаку, а заодно куличики с яйцами окропить, или как некоторые говорили, "побрызкать".
С особым вниманием относятся к тому как священник "посвятит" детей. Прямо фетиш какой-то! "Батюшка, Вы по-больше на моего вылейте водички!" А еще привычное, в основном от пожилых: " А Вы мне плохо посвятили!" "Бабушка, посмотрите: там уже мокро в сумке!" "Нет, вон то яичко еще недосвяченое!"
Очень многие приносят совершенно не к делу: соль, яблоки, бананы, лук, огурцы. А одна женщина поставила рядом с сумкой в полиэтиленовом пакете килограмма три жаренных семечек. Тут я молча окропляю и прохожу дальше: трудно объяснять что либо в такой толпе...