https://www.kommersant.ru/doc/3414929
Его оппонент, представитель правового управления Центрального архива ФСБ России полковник юстиции Сергей Чуриков, предположил, что родственникам содержащихся в тюрьмах заключенных может не понравиться обнародование такой информации. Он указал, что у россиян нет беспристрастного отношения к событиям тех лет: «Мы еще не ушли от 1917 года. У нас полстраны за красных, полстраны за белых. Я смотрел, что "номер семь" прошел (на допрос.— “Ъ”). Ну и что? А что человек сказал после девятнадцатичасового допроса? Кого он мог оговорить? Вы это можете учитывать? На таких допросах, чтобы облегчить страдания, человек мог подписать все что угодно. А потом его показания являлись основанием для ареста того, кого он оговорил». Это и есть личная тайна человека и его родных, указал господин Чуриков. Он также не исключил дальнейшей мести со стороны родных заключенных.