Восход: 05:11
Закат: 19:42

Тоже думали, что Рамсфелд — это Чейни?

Лях не покрасил яйки :(

https://www.dp.ru/a/2017/04/12/CHastnikov_slivajut_s_rinka
Госпредприятие "Водоканала" вытесняет коммерческие компании с петербургского рынка общественных нестационарных туалетов объемом 1,5 млрд рублей в год. Внутренним распоряжением ГУП установил для бизнесменов повышенный тариф на слив стоков из таких туалетов — 482 рубля за 1 м3. Для сравнения, в Москве такую услугу можно получить всего за 19,9 рублей за 1 м3. В "Водоканале", впрочем, объяснили, что разница между услугами в двух городах имеется: отходы жизнедеятельности петербуржцев очень токсичные.

Сегодня (15 апреля) ходил на экскурсию по Арбату, которую устраивает общество «Мемориал». Экскурсовод – Павел Гнилорыбов. Это удивительный парень, общение с которым внушает огромный социальный оптимизм, ему, наверное, 25-28 лет, однако знает он о сталинских временах, о репрессиях, вообще о том времени больше, мне кажется, любого из нас, взрослых. Изучает архивы, мемуары, свидетельства, сравнивает источники, ну и так далее. При этом он не сухой академичный историк, который сидит «узко в теме». Как экскурсовод он очень артистичен, обаятелен, у него очень широкий культурный контекст и умение с ним работать.

http://www.kommersant.ru/doc/3270284
— Дмитрий Медведев бывал у вас?

— На моей памяти он бывал в Мансурово лишь пару раз. Конечно, его связывает с этим местом история его предков. Но всякие спекуляции на эту тему, по-моему, выглядят глупо. Если это земля его предков, то, что ж, ему туда не приезжать никогда, чтобы никто ничего дурного об этом не сказал?

Да и нам самим в Мансурово стыдиться нечего. Мы создали почти 400 новых рабочих мест, не только для курян, которых у нас немало работает, но и для жителей самой деревни. Построили храм Во имя святой Троицы. Наконец, в Мансурово вернулась школа, на которую раньше без слез просто смотреть было нельзя. Вы представляете, что значит для села действующая, оборудованная, опрятная школа? Это же та самая грань, по одну сторону которой — депрессия и безнадежность, а по другую — шанс на будущее.

Вы только не подумайте, что я хочу записать нам в актив все, что в Мансурово сделано хорошего. Там и местные власти отменно поработали, и областные. Но начали-то мы! Ведь спасательным кругом для деревни действительно стал наш агрокомплекс.

Мы намерены обратиться в судебные инстанции с исками о защите деловой репутации к первоисточникам и ряду СМИ, распространяющих ложную информацию о «Даре» и его компаниях, хотя и я понимаю, что это может способствовать политической раскрутке отдельных персонажей.

— Зачем вам лично эти судебные процессы?

— Всякому терпению есть предел. Я вижу, как в моей стране ложь, оскорбления, политические манипуляции пытаются выдавать за норму политической борьбы. Я вижу, как высокими целями начинают оправдывать подлые средства. И всего хуже, что кто-то начинает во все это верить.

Политика — это деятельность, в которой должны быть правила и границы, иначе она становится опасной. Возможно, мир меняется и в политике будущего будут цениться только политшоу, но это уже без меня и не за мой счет. Я очень долго не желал во всем этом пачкаться, ничего рассказывать, ничего не хотел объяснять. А плесень тем временем росла и росла.

Вот точно так же ровно сто лет назад такие же чистоплюи, как я, однажды уже проворонили Россию. Я не хочу повторения этой ошибки. У меня еще есть время, я успею исправиться.

http://harpers.org/archive/2017/05/snowdens-box/?single=1
We talked about the source over dinner, and Laura told me that this person wanted a physical address to use in case (as the source put it) “something happens to you or me.” We speculated that perhaps this person might want to send her a parcel. Hard copy? Data? It was unclear. Needless to say, the material couldn’t go directly to Laura: her mail was surely being scrutinized. Nor could I receive it, because of our connection. She said we needed a third party, someone who wouldn’t be on the NSA’s radar.

“Do you know someone, a journalist, whom you absolutely trust?” she said. “Someone who won’t ask any questions?”

“Sure,” I responded. I immediately thought of the perfect person. She had just moved, and I didn’t have her new address, but I told Laura that I would supply the contact information soon. The next time we met, I gave Laura the address, and then we spent some time refining our code to use on the phone and in emails, since she was going back to Berlin. (Incredible as it now sounds, I had not yet begun using encryption.) We would call the unnamed source the “architect” and refer to the mysterious shipment as “architectural materials.” The recipient of the package would be called the “sink.” Should that person prove to be unavailable, I would find a backup choice, whom we would call the “other sink.” The NSA or FBI would be called the “co-op board” — a tribute to the truculent nature of such boards in New York City. And if either of us wrote, “The carpenter quit the job,” that meant it was time to start over with a new plan.

Hours later, Laura emailed from the airport: “Thanks for checking in on the renovation work while I’m away. Hopefully it will be drama free, but that might be wishful thinking.” I wrote her back on February 12: “That first sink is definitely the cool one. You always want to go with stainless steel. I hate porcelain.”

https://meduza.io/feature/2017/04/13/eto-navalnyy-proekt-zhurnalista-evgeniya-feldmana-o-prezidentskoy-kampanii-rossiyskogo-oppozitsionera-fotografii
https://www.facebook.com/FeldmanEvgeny/posts/10210131449340880
Суза изменил то, как видят политику зрители фотографий, он стёр дистанцию между зрителем и Вашингтоном. Наверно, это было бы невозможно без такого политика, как Обама, которого Суза снимал ещё сенатором. И это было бы невозможно, если бы Суза снимал церемониальные фотографии, а не ироничные, живые, не всегда удобные и всегда — настоящие.
(конец лирического отступления)
Я хочу сделать то же самое. Сегодня мы запускаем проект "Это Навальный". Последние 10 недель и в ближайшие месяцы я буду работать с кампанией Алексея Навального. (Дисклеймер: я не Суза, Навальный не Обама, щи не клэм чаудер, лапта не бейсбол, Казань не хуже Сиу-Сити)

http://tema.incrussia.ru/

В итоге он заказал сайт вместе с мобильным приложением британской студии Click Here Media вчетверо дешевле, за 29 тыс. фунтов.
Снизу слева: Сайт hedonism.co.uk на проекте Лебедева
Снизу справа : как он выглядит сейчас

:)))))))))))))

http://hardproblem.ru/events/moskva-i-vitgenshtejn-den-za-dnem-polnoe-rassledovanie/
18 сентября, в среду, в стране был выходной день: в 30-е гг. в СССР выходные приходились на 6, 12, 18, 24 и 30 число каждого месяца.

Кроме рассказа о впечатлениях Витгенштейна от посещения намеченных объектов, гид передает и его суждения о Москве и о недавно открытом Московском метро. Витгенштейн “сказал, что в Москве его поражает дурной вкус новых построек и грязь, как на улицах, так и в домах, ‘я не видел еще ни одного чистого ватерклозета, а это есть критерий культуры’ ”. Метрополитен же “он назвал ‘возмутительным’ из эстетических соображений, хотя остался доволен чистотой и простором” (ГАРФ 26).

Дизайнер «Студии Артемия Лебедева» Марат Нигаметзянов стал предпринимателем случайно. Как-то в столицу на стоматологическую выставку приехал его одноклассник из Казани. Он рассказал, что стоматологов среди посетителей выставки не так много, но стоматологические фрезы расходятся на ура. Оказалось, что их используют мастера маникюра, которым твердосплавные и алмазные фрезы нужны для обработки ногтей. А стенды производителей атаковали перекупщики, которые впоследствии сбывали инструмент салонам красоты.

http://www.kommersant.ru/doc/3247184
"Пользуемые в больнице чернорабочие,— сообщал А. И. Овер,— помещаются в зданиях больницы в пяти отдельных небольших флигелях, в сенях и сортирах, которых летом сырость, а зимою холод нестерпимы и для здорового человека. Полы, рамы, самые стены до того гнилы, что, не смотря на огромное количество истребляемого топлива, трудно обогревать больничные палаты и поддерживать здоровый воздух. Но и этих помещений так мало, что при ежегодном скоплении больных страждущие по недостатку места и кроватей клались до 1857 года по три человека на двух койках и даже на полу между кроватями, а за недостачею палат размещались в бане, сушильне и проч.".

Каторгой была эта больница и для обслуживающего персонала. Одна сиделка выхаживала 15 больных, тогда как в других заведениях — не более пяти. На одного ординатора приходилось 100 пациентов. Экономили на еде не только для больных, но и персонала. За 14 лет в больнице умерли 13 врачей.

http://www.kommersant.ru/doc/3247185
В общем, дело оказалось более хлопотным, чем доходным, и на протяжении нескольких десятилетий в России не прекращался поиск наилучшего и наименее затратного способа содержания дорог в исправности. В одних случаях ремонт дорог делали обязанностью жителей придорожных сел. В других — поддержание дорог объявляли натуральной повинностью жителей более широкой придорожной полосы и силой выгоняли их на работы. Некоторые дороги приказывали обихаживать владельцам окрестных земель, надеясь, что помещики будут управлять своими крестьянами, отправленными на дорожное строительство, лучше присланных чиновников и подрядчиков.

«Чуковская, расскажи всему классу про дедушку. Ты его застала?», «Вам неинтересна античная литература. И это с вашими генами! С таким-то прадедом! Вы же Чуковская, могли бы побольше рассказать об Эврипиде. Я могу поставить только тройку», — с такими вопросами мне часто приходилось сталкиваться в юности как праправнучке Корнея Чуковского.
Не хочу выступать в стиле «проблемы белых людей», но в детстве и юности мне эта фамилия приносила сплошные пинки и унижения. Например, в младших классах учителя заставили меня делать обход по классам и рассказывать «о дедушке» другим детям. Я не смогла отказать, так что заучила наизусть воспоминания моего деда о его деде (то есть о Корнее Чуковском) и рассказывала их.