В 1996 году при восхождении на Эверест погибли 15 человек. Троих спас альпинист Букреев. Краткое описание событий: [02:04]<komar> сходил без кислороду на вершину, вернулся, начал собирать спасотряд — все нахуй послали, плюнул, пошел сам, вытащил за шкирятник троих. спустился — а там какой-то пидорас уже про тебя книгу написал и подробное: https://ru.wikipedia.org/wiki/Трагедия_на_Джомолунгме_в_мае_1996_года https://en.wikipedia.org/wiki/1996_Mount_Everest_disaster Есть 2 версии очень подробного описания: от Кракауэра (полагаю, "В разрежённом воздухе") и от Букреева, которого Кракауэр обвинял, (книга " Восхождение. Трагические амбиции на Эвересте").

Александр Иванович перешагнул порог квартиры, повесил на вешалку плащ и только тогда снял с переносицы датчик, показывающий, какой объем воздуха он потребил за время передвижения по Москве. Налог на воздух в России стали взимать уже давно, пять лет назад. Мотивировали тем, что на эти средства установят очистные сооружения. Александр Иванович снял шагомер — небольшие ножные кандалы, соединённые тонкой цепочкой, тоже снабжённой датчиком – за передвижение по улицам также брали налог, который, по уверениям чиновников, тратился на ремонт тротуаров. Прошёл в комнату. Тёща, как обычно в это время, смотрела передачу «Новости Мавзолея», которые давали населению ощущение вечного покоя. На экране вокруг ленинского гроба расхаживал комментатор и вещал про стабильность во всех сферах. Жена варила макароны. Сын играл с рыжим котом, который ловил бумажный бантик. — Саша, ты заплатил налог на кота? — Строго поинтересовалась тёща. — Забыл. — Опять! Как же так? — Мама, Вы бы болтали поменьше, — зло заметил Александр Иванович. — Из-за Вас налог за разговор растёт. То ли дело папа. Тесть кивнул и прожестикулировал что-то, пользуясь азбукой глухонемых. А потом отстучал тростью фразу азбукой Морзе. — Старый матерщинник, — подумал Александр Иванович. Налог на разговоры ввели, чтобы граждане не тратили время на обсуждение реформ. Вся квартира среднестатистического россиянина теперь мигала огоньками датчиков, фиксирующих речь, движения, траты услуг ЖКХ. Их поставляла государству семья олигархов Вротимгерб — друзья Того, Кого Нельзя Называть. Александр Иванович зашёл в ванную. С отвращением бросил взгляд на мыльную воду в ванне, где уже помылась вся семья — налог на воду был слишком высок. На унитазе тикал датчик налога на естественные отправления. После макарон с кислым кетчупом «Седьмое ноября» Александр Иванович с женой отправились в спальню. На кровати мигал датчик, который подсчитывал время, потраченное на сон и соитие. Полноценный секс стоил дороже, поэтому многие граждане перешли на самоудовлетворение, которое датчик пока определять не мог. Сексом в других комнатах заниматься было нельзя — повсюду стояли ещё и видеокамеры. Александр Иванович то и дело косился на датчик, потом нервно сказал: — Я не могу в такой обстановке! Уж лучше, как в прошлый раз, на свалке. Там не следят. — Летом мы бы могли поехать за город, — вздохнула жена. — Я же говорю: лучше купить дом в деревне! Вырыть колодец, топить печь дровами. Насколько дешевле! И шагомерами там не пользуются, потому что тротуаров нет. – А где работать? — Александр Иванович откинулся на подушку и закрыл глаза. — Там почти все деньги уходят на налог за жильё. Люди хлеб с лебедой пекут. — В наши магазины стали завозить ржаной с ягелем — «Магаданский» называется. И с еловой хвоей — «Соловецкий». Пишут, в нём витаминов много. Горький… - Жена обняла мужа. — Саша, может быть, нам на акцию пойти, оппозиционную? «Час без кандалов». — Чтобы сняли с работы? — Буркнул муж. — Либералам-то Госдеп платит… — Устройся в Госдеп, — оживилась жена. — Теперь разрешают официально оппозицией работать, чтобы другие страны видели — у нас демократия. — А ты знаешь, какой договор с ними заключают? «Согласен подвергнуться дисциплинарному наказанию в любое время в любом месте от любого патриота России». В дверь позвонили. Александр Иванович и его жена вскочили и стали поспешно одеваться. Оба побледнели, у жены тряслись руки, у мужа дёргалось веко. Россияне жили в постоянном страхе, поскольку все писали друг на друга доносы. В своём гражданском рвении они даже утомили спецслужбы, которые ввели норму: не более одного доноса в месяц с человека. — Саша, давай не будем открывать, — умоляюще прошептала жена. Но тёща, исполнительная женщина советской закалки, уже распахнула дверь. На пороге стояли двое полицейских и хмурая дама из налоговой службы. — Здравствуйте, у вас проживает кот Рыжик? — Произнесла она, сверившись с каким-то документом. — За него неуплата налога — десять тысяч. Мы обязаны изъять кота. Она подошла к Рыжику, схватила его и отработанным движением сунула в переноску. Кот жалобно замяукал. — Это ты виноват! — Тёща яростно обернулась к Александру Ивановичу. — Я же просила! — Мама, у меня есть более важные дела, чем какой-то кот! — Вы только послушайте его! — Тёща всплеснула руками. — Слушать радио «Свобода» в подвале! Вот твои дела! Стихи Быкова читать под одеялом! На это у него время есть! Ругает наших благодетелей Вротимгербов! И главное — не верит, что президент бессмертен! Александр Иванович выудил из кармана плаща, висящего на вешалке, кошелёк, стал отсчитывать деньги, бормоча: — Не слушайте её, ради Бога. Совсем ополоумела старуха… Вот десять тысяч. Верните котика! Дама открыла клетку, испуганный Рыжик выскочил оттуда и нырнул под стол. Когда Александра Ивановича уводили полицейские, он обернулся и с горечью сказал: — Хорошо устроились, мама. И кот дома, и зять на нарах. — Не зять ты мне, американский шпион!

> Итак. Такой вопрос. Ну, например, у нас есть святая вода. Т.е. Н2О. Если мы ее разложим электролизом на составляющие, то получим ли мы святой Водород и святой Кислород? Если да, то можно ли потом методом ядерного синтеза получить святой Плутоний и сделать святую атомную бомбу? И если мы кого-то этим делом уничтожим, то будет ли это считаться грехом? Бомба святая же.