В самом начале девяностых, еще сопливыми дошкольными пиздюками, мы играли с дворовыми пацанами в игру: мы искали трупы животных, чтобы их похоронить, иначе они восстанут из метртвых и устроят нам "Кладбище домашних животных". Район наш был на окраине большого города, блочные девятиэтажки закрывали пузо двора, как какая-то великая китайская стена, за пространством которой были другие такие дворы, с детскими садиками в брюхе, криповой детской площадкой со скрипящими качелями, полосками деревьев под девятиэтажками, усыпанными мусором, который люди в 90-е выбрасывали из окна в эту всескрывающую зелень (до мусоропровода что-ли идти?) , эти другие дома были как другие стены в другие крепости, территории "пацанов с другого двора", гиблые места, куда одному было лучше не соваться. Самое интересное из этого - те полоски "зеленой территории", в которые были вписаны девятиэтажки. Дворовые пиздюки всегда любили там шастать, во-первых, можно было найти уйму всего интересного, посмотреть на шприцы, использованные презики, иногда попадались сокровища типа сломанных часов или нечаянно уроненного из окна годного предмета (самый топчик - найти кухонный или раскладной нож), во-вторых, там можно было встретить мертвых животных. В основном птиц и кошек. Мы с пацанами сделали носилки, аккуратно палками перемещали на них засохший труп какой-нибудь кошки или птицы и несли эту тушу через весь район на местный пустырь, где зарывали останки. Я недавно вспомнил про это, и представил каково было взрослым людям, живущим на руинах союза, которые возвращались с работы в свою девятиэтажку выживать дальше в этой экзистенциальной неизвестности, каково было им видеть пиздюков тащащих по этому серому киберпансковскому пространству трупы животных на пустырь? Как я жалею, что тогда не было микробложеков или жж-шечки, ведь обязательно кто-нибудь написал бы куда догосударева сраная катится, раз у детей такие игры (наверное надо что-то запретить). Но мы, пиздюки, жили совсем в другом мире, где в мусоре можно было найти сокровище, где унылый пустырь был наикрутейшим местом, где тащить засохший труп кошки через весь район в это наикрутейшее место воспринималось почти как победа автоботов над ренегатами, просто чуть менее эпичная.