Употребление опиума и его производных ведет к состоянию, которое укладывается в определенные рамки и определяется как «пагубное пристрастие» (этот термин неправильно употребляют для обозначения всего, к чему привыкают или чего хотят. Мы говорим о пагубном пристрастии к сладостям, кофе, табаку, теплой погоде, телевидению, детективным романам, кроссвордам). Столь неверно употребляемый термин теряет всякую меткость своего значения. Употребление морфия ведет к метаболической зависимости от него. Морфий становится биологически необходим, как вода, и наркоман, если его неожиданно лишить этого наркотика, может умереть. Диабетик умрет без инсулина, однако он не приобретает пагубного пристрастия к инсулину. Его потребность в инсулине возникает не от употребления инсулина. Он нуждается в инсулине для поддержания нормального обмена веществ. Наркоман нуждается в морфии, чтобы поддерживать морфинный обмен веществ и таким образом избежать мучительно болезненного возвращения к нормальному обмену веществ. Я употреблял некоторые «наркотические» препараты в течение двадцатилетнего периода. Кое-какие из этих препаратов вызывают привыкание в вышеупомянутом смысле. Большинство же – нет.

Опиаты. Более двенадцати лет я употреблял опиум – курил и ел (подкожная инъекция приводит к абсцессам, внутривенная инъекция неприятна, а возможно – опасна), героин – инъекциями под кожу, в вену и мышцу и вдыханием через нос (если под рукой не было шприца), морфий, дилаудид, пантопон, юкодол, паракодин, дионин, кодеин, демерол, методон. Все они в разной степени ведут к привыканию. Вне зависимости от того, каким способом употребляется наркотик – курением, вдыханием, инъекциями, через рот, вставлением свечей в прямую кишку, - результат один, - привыкание. И привычку курить так же трудно побороть, как привычку к внутривенным инъекциям. Мысль о том, что привычка к инъекциям особенно вредна, возникает от неоправданного страха перед уколами («инъекции отравляют кровь» - как будто кровь хоть сколько-то меньше отравляется веществами, абсорбируемыми из желудка, легких и слизистой оболочки). Вероятно, демерол вызывает привыкание в меньшей степени, чем морфий. Он и меньше удовлетворяет наркоманов, и менее эффективен как болеутоляющее. Хотя привычку к демеролу легче побороть, чем привычку к морфию, демерол определенно более вреден для здоровья, и особенно – для нервной системы. Как-то я употреблял демерол в течение трех месяцев и нажил несколько тяжелых симптомов: трясущиеся руки (с морфием руки у меня не дрожат)прогрессирующую потерю координации, сокращение мышц, параноидальные навязчивые идеи, страх сумасшествия. В конце концов у меня возникла нетерпимость к демеролу – несомненно, как мера самосохранения, - и я переключился на методон. Все мои симптомы как рукой сняло. Могу добавить, что демерол, точно так же, как и морфий, вызывает запор, что он оказывает даже более угнетающее воздействие на аппетит и половые функции, однако не сужает зрачки. За много лет я сделал себе тысячи инъекций нестерилизованными, даже грязными иглами, и ни разу не перенес заражения, пока не начал употреблять демерол. Тут я переболел серией абсцессов, один из которых пришлось вскрывать и дренировать. Короче говоря, демерол, мне кажется, является более опасным средством, чем морфий. Я употреблял морфий при острой боли. Любой опиат, который эффективно утоляет боль, в такой же степени ослабляет «симптомы отнятия» наркотика. Вывод очевиден: любой опиат, утоляющий боль, ведет к привыканию, и чем эффективнее он утоляет боль, тем сильнее возникающее к нему привыкание. Молекула, вызывающая привыкание, и молекула, утоляющая боль, у морфия, вероятно, идентичны, и процесс, благодаря которому морфий утоляет боль, - это тот же самый процесс, который ведет к толерантности и пагубному пристрастию. Морфий, не ведущий к привыканию, является современным философским камнем. С другой стороны, разновидности апоморфина могут оказаться крайне эффективными при контролировании синдрома отнятия. Однако не приходится рассчитывать на то, что это лекарство будет также и болеутоляющим.

Феномен пагубного пристрастия к морфию хорошо известен, и здесь нет нужды подробно его касаться. Однако на некоторые моменты обращалось, как мне кажется, недостаточное внимание: метаболическая несовместимость морфия и алкоголя рассматривалась, но никто, насколько я знаю, не дал ей объяснения. Если морфинист употребляет алкоголь, он не испытывает никаких приятных, эйфорических ощущений. Напротив, постоянно растет ощущение дискомфорта и необходимость в очередной инъекции; возможно, печень быстро сводит действие алкоголя на нет. Однажды я попробовал выпить, еще не полностью оправившись от гепатита (морфий я в то время не употреблял). Метаболическое ощущение было идентичным. В одном случае печень была частично выведена из строя желтухой, в другом – целиком поглощена морфинным обменом веществ. Ни в одном из этих случаев она не могла включить в обмен веществ алкоголь. Я знаю несколько алкоголиков, которые начали употреблять морфий. Они были в состоянии воспринимать большие дозы морфия (один гран за укол) без болезненных последствий и через несколько дней прекращали принимать алкоголь. Обратного никогда не происходит. Морфинист не может воспринимать алкоголь, когда он принимает морфий или страдает от морфинного отнятия. Способность воспринимать алкоголь является верным признаком дезинтоксикации. Поэтому алкоголь не может сразу заменить морфий. Разумеется, наркоман, достигший дезинтоксикации, может начать пить и стать алкоголиком. Во время отнятия наркоман болезненно воспринимает все, что его окружает. Чувства обострены до галлюцинаций. Кажется, что знакомые предметы корчатся от вселившейся в них скрытой жизни. Наркоман погружен в переживания, как возникающие под воздействием внешних причин, так и касающиеся его организма. Он может испытывать вспышки приятной ностальгии, но общее ощущение крайне болезненное. (Возможно, болезненность ощущений является следствием их интенсивности. Приятное ощущение может сделаться невыносимым, если достигнута определенная степень его интенсивности.)

Я заметил две специфические реакции на раннее отнятие: 1) все выглядит угрожающим; 2) умеренная паранойя. Доктора и сестры превращаются в страшных чудовищ. Во время нескольких курсов лечения я чувствовал, что окружен опасными безумцами. Я разговаривал с одним из пациентов д-ра Дента, только что достигшим дезинтоксикации после привычки к петидину. Он рассказал о подобных переживаниях, о том, что в течение 24 часов сестры и доктор «казались жестокими и отвратительными». И все вокруг – беспросветным. Говорил я и с другими наркоманами, которые пережили подобное. Теперь психологическая основа параноидальных представлений во время отнятия ясна. Специфическое однообразие таких реакций указывает на их метаболическое происхождение. Сходство между феноменом отнятия и определенными состояниями наркотической интоксикации потрясающе. Гашиш, Bannisteria caapi (хармалин), пейотль (мескалин) вызывают состояние обостренной чувствительности с галлюцинаторной восприимчивостью. Все кажется ожившим. Часты параноидальные идеи. Особенно точно воспроизводит состояние отнятия отравление Bannisteria caapi. Все выглядит угрожающим. Отмечаются параноидальные идеи, в особенности при передозировке. Приняв Bannisteria caapi, я пришел к убеждению, что «шаман» вместе с его подмастерьем сговорились меня убить. Похоже, метаболическое состояние организма способно воспроизводить результат воздействия различных наркотиков.

В США наркоманы, употребляющие героин, невольно проходят курс снижения дозы, благодаря «толкачам» (барыгам), которые постепенно все в большей пропорции разбавляют свой товар молочным сахаром и барбитуратами. В результате многие наркоманы, желающие пройти курс лечения, имеют слабое привыкание, и полная дезинтоксикация может наступить у них за короткое время (7-8 дней). Они быстро поправляются без всякого лечения. В то же время некоторое облегчение приносит любое успокаивающее, антиаллергическое лекарство, особенно при введении его с помощью инъекции. Наркоман чувствует себя лучше, если знает, что некое чужеродное вещество попадает в систему кровообращения. Толсерол, торазин и родственные им транквилизаторы, все виды барбитуратов, хлорал и паральдегид, антигистамины, кортизон, розерпин, даже шок (не подходит ли очередь лоботомии?) – все они применялись с результатами, обычно описываемыми как «обнадеживающие». Мой собственный опыт говорит о том, что эти результаты следует воспринимать с некоторыми оговорками. Несомненно, отмечено лечение симптоматики, и все эти лекарства (за исключением, возможно, наиболее часто применяемых – барбитуратов) играют свою роль в лечении синдрома отнятия. Но ни одно из этих лекарств само по себе ответом на отнятие не является. Синдромы отнятия варьируются в зависимости от индивидуального обмена веществ и физического типа. Индивидуумы с «куриной грудью», а также склонные к сенной лихорадке и астме, при отнятии сильно страдают от аллергических симптомов: насморка, чихания, жгучих болей, слезящихся глаз, затрудненного дыхания. В таких случаях некоторого облегчения можно добиться с помощью кортизона и антигистаминов. Тошноту, очевидно, можно контролировать с помощью противорвотных лекарств, таких как торазин.

Я прошел десять «курсов», в течение которых применялись все эти лекарства. Я пробовал быстрое снижение дозы, постепенное снижение дозы, продолжительный сон, апоморфин, антигистамины, французскую систему, применяющую некий бесполезный продукт, известный как «аморфин», - все, кроме шока. (Было бы интересно познакомиться с результатами дальнейших экспериментов с лечением шоком, произведенных над кем-нибудь другим.) Успех любого лечения зависит от степени и продолжительности наркомании, стадии отнятия (лекарства, эффективные при позднем или легком отнятии, могут оказаться губительными в острой фазе), индивидуальных симптомов, стостояния здоровья, возраста и т.д. Один и тот же метод лечения может быть абсолютно неэффективным в одно время и дать отличные результаты в другое. Или же лечение, которое не приносит никакой пользы мне, может помочь кому-то другому. Не осмеливаясь выносить окончательных суждений, я лишь хочу описать свою собственную реакцию на различные лекарства и методы лечения.

Курсы снижения дозы. Это самая известная форма лечения, и никакой из ныне известных методов не может заменить ее в тяжелых случаях. Пациент должен получать немного морфия. Если и есть некое правило, применимое во всех случаях привыкания, то это именно оно. Однако, отнимать морфий следует как можно раньше. Я проходил курсы постепенного снижения дозы, и результатом во всех случаях было разочарование, а в конце концов – рецидив. Незначительное снижение дозы может превратиться в бесконечное. Когда наркоман хочет лечиться, он, в большинстве случаев, уже много раз испытал симптомы отнятия. Он ждет неприятного испытания и готов терпеть. Но если муки отнятия вместо десяти дней длятся более двух месяцев, он может их не выдержать. Именно длительность боли, а не ее интенсивность, ломает волю к сопротивлению. Если наркоман по привычке примет любое, даже самое незначительное количество любого опиата, чтобы облегчить страдания от слабости, бессонницы, тоски, нетерпения на поздней стадии отнятия, симптомы отнятия не исчезнут практически никогда, и рецидив почти неизбежен.

Продолжительный сон. В теории звучит неплохо. Вы засыпаете и просыпаетесь здоровым. Большие дозы хлоралгидрата, барбитуратов, торазина приводили лишь к кошмарному полубессознательному состоянию. Отнятие снотворных через пять дней вызывало тяжелый шок. Затем следовали тяжелые симптомы морфинного отнятия. В конечно счете все это выливалось в синдром ни с чем не сравнимого ужаса. Ни один из курсов лечения, когда-либо предпринятых мной, не был таким болезненным, как этот считающийся безболезненным метод. Цикл сна и бодрствования во время отнятия всегда нарушен. Дополнительное нарушение его с помощью сильных снотворных противопоказано, если не сказать больше. Отнятие морфия достаточно травмирует и без дополнительного отнятия барбитуратов. После двухнедельного пребывания в больнице (пять дней усыпления, десять дней «отдыха») я был еще настолько слаб, что потерял сознание, я был еще настолько слаб, что потерял сознание, попытавшись подняться вверх по слегка наклонному полу. Я считаю продолжительный сон худшим из всех возможных методов лечения.

Антигистамины. Применение антигистаминов основано на аллергической теории отнятия. Резкое отнятие морфия ускоряет перепроизводство гистаминов с вытекающими из этого аллергическими симптомами. (При шоке, возникающем в результате травмы с острой болью, в крови выделяется много гистамина. При острой боли, как и при наркомании, с готовностью усваиваются токсичные дозы морфия. Кролики с повышенным содержанием гистамина в крови обладают весьма высокой сопротивляемостью к морфию.) Из моего собственного опыта с антигистаминами определенных выводов не сделаешь. Однажды я предпринял курс, при котором применялись только антигистамины, и результаты оказались неплохие. Но в тот раз привыкание было легким, и к началу лечения я обходился без морфия уже 72 часа. С тех пор я частенько пользовался антигистаминами для лечения симптомов отнятия, и всегда – с разочаровывающими результатами. Казалось, они даже усиливают мою депрессию и раздражительность (типичными аллергическими симптомами я не страдаю).

Апоморфин. Несомненно, апоморфин – самый лучший метод лечения отнятия из испытанных мной. Он не уничтожает симптомы отнятия полностью, но снижает их до уровня, при котором их можно вытерпеть. Острые симптомы, такие, как судороги желудка и ног, конвульсивное или маниакальное состояние, полностью под контролем. Лечение апоморфином приносит даже меньший дискомфорт, чем курс снижения дозы. Выздоровление более быстрое и более полное. Я уверен, что не избавился от тяги к морфию окончательно, пока не предпринял курс лечения апоморфином. Возможно, «психологическая» тяга к морфию, остающаяся после лечения, вовсе не является психологической, а зависит от обмена веществ. Более действенные вариации формулы апоморфина могут оказаться еще эффективнее при лечении всех видов наркомании. Кортизон. Кортизон, по-моему, приносит некоторое облегчение, особенно при внутривенной инъекции. Торазин. Дает некотрое облегчение при симптомах отнятия, но небольшое. Побочные эффекты в виде депрессии, расстройств зрения и пищеварения приносят сомнительную пользу. Резерпин. Не замечал от этого лекарства никакого эффекта, кроме легкой депрессии.

Толсерол. Результаты ничтожные. Барбитураты. Обычно барбитураты прописывают от бессонницы при отнятии. На деле же применение барбитуратов отдаляет возвращение нормального сна, продлевает весь болезненный период отнятия в целом и может привести к рецидиву. (Наркоман испытывает соблазн принять вместе со своим нембуталом немного кодеина или настойки опиума. Крайне незначительные количества опиатов, будучи вполне безвредными для нормального человека, моментально восстанавливают привыкание у лечащегося наркомана.) Мой опыт лишь подтверждает мнение д-ра Дента, согласно которому барбитураты противопоказаны. Хлорал и паральдегид. Возможно, предпочтительнее барбитуратов, если необходимо снотворное, но многих наркоманов стошнит от паральдегида моментально.

Кроме того, в период отнятия я по собственной инициативе пробовал следующие средства: Алкоголь. Абсолютно противопоказан на всех стадиях отнятия. Употребление алкоголя неизменно обостряет симптомы отнятия и ведет к рецидиву. Алкоголь начинает усваиваться лишь после того, как придет в норму обмен веществ. В тяжелых случаях наркомании для этого требуется месяц. Бензедрин (фенамин). Может временно ослабить депрессию позднего отнятия, гибелен во время острой стадии отнятия, противопоказан на любой стадии, т.к вызывает состояние нервозности, психологическим ответом на которое является морфий. Кокаин. Сказанное выше вдвое верно для кокаина. Cannabis indica (марихуана). При позднем, т.е. легком, отнятии снижает депрессию и повышает аппетит, на острой стадии отнятия – абсолютная гибель. (Однажды на ранней стадии отнятия я покурил марихуану с кошмарными результатами.) Cannabis повышает чувствительность. Если вам плохо, то с ее помощью вы почувствуете себя еще хуже. Противопоказана. Пейотль, Bannisteria caapi. Я не отважился на эксперимент. От одной мысли об интоксикации Bannisteria, накладывающейся на острую стадию отнятия, голова идет кругом. Я знаю о человеке, который принимал пейотль на крайне поздней стадии отнятия: утверждая, что потерял всякую тягу к морфию, он в конце концов умер от отравления пейотлем.

В случаях тяжелой наркомании определенные физические симптомы остаются по крайней мере в течение месяца. Я никогда не видел и ничего не слышал о сумасшедшем морфинисте, т.е. о человеке с симптомами психопата, имеющем пагубную привычку к какому-нибудь опиату. И в самом деле, наркоманы мрачно нормальны. Вероятно, дело в метаболической несовместимости шизофрении и опиомании. С другой стороны, отнятие морфия нередко вызывает психическую реакцию - как правило, легкую паранойю. Интересно, что лекарства и методы лечения, дающие результаты при шизофрении, используются иногда при отнятии наркотика: антигистамины, транквилизаторы, апоморфин, шок.

Сэр Чарлз Шеррингтон называет боль «психическим помощником императивного защитного рефлекса». Вегетативная нервная система расширяется и сжимается в ответ на внутренние ритмы и внешние возбуждения, расширяясь от возбуждений, которые воспринимаются, как приятные – секс, пища, приятные общественные контакты и т.д., - сжимаясь от боли, тревоги, страха, дискомфорта, тоски. Морфий изменяет весь этот цикл расширения и сжатия, расслабления и напряжения. Половая функция ослаблена, перистальтика заторможена, зрачки не реагируют на свет и темноту. Организм не сжимает от боли и не расширяется от обычных источников удовольствия. Он подчинен морфиновому циклу. Наркоман невосприимчив к тоске. Он может часами разглядывать свой башмак или попросту не вылезать из постели. Ему не требуется никакой сексуальной отдушины, не нужны никакие общественные контакты, никакая работа, никакие развлечения, никакая деятельность – ничего, кроме морфия. Морфий может облегчить боль, придав организму некоторые свойства растения. (На растения функция боли, возможно, не распространяется, т.к. растения большей частью неподвижны, неспособны к защитным рефлексам.) Ученые ищут морфий, не ведущий к привыканию, который будет утолять боль, не принося удовольствия; наркоманы хотят – или думают, что хотят – эйфории без привыкания. Я не вижу, как можно разделить функции морфия, и считаю, что любое эффективное болеутоляющее средство будет подавлять половую функцию, вызывать эйфорию и вести к привыканию. Вероятно, идеальное болеутоляющее будет образовывать привычку моментально. (Если кто-то заинтересован в создании такого наркотика, за основу стоит взять дигидрооксигероин.) Наркоман существует, пребывая в безболезненном, бесполом, безвременном состоянии. Обратный переход к ритмам животной жизни происходит через синдром отнятия. Сомневаюсь, что когда-нибудь можно будет совершить этот переход в комфорте. К безболезненному отнятию можно лишь приблизиться.

Кокаин. Кокаин – это самый радостный наркотик, который я когда-либо употреблял. Эйфория концентрируется в голове. Возможно, этот наркотик активизирует центры удовольствия в мозгу. Я подозреваю, что электрический ток в нужном месте произвел бы такой же эффект. Полную радость от кокаина можно ощутить только при внутривенной инъекции. Удовольствие длится не больше пяти-десяти минут. Если делается подкожная инъекция наркотика, быстрое удаление его из организма портит эффект. То же, но вдвойне, - при вдыхании носом. Для кокаинистов обычное дело – не спать всю ночь и с интервалом в минуту делать себе уколы кокаина, перемежая их уколами героина или кокаина и героина, смешанных в одной инъекции для получения «спид-болла». (Я не встречал человека, имеющего привычку к кокаину, который не был бы морфинистом.) Тяга к кокаину может быть сильной. Я целые дни проводил в походах от одной аптеки к другой с рецептом на кокаин в руках. Вы можете очень захотеть кокаин, но никакой метаболической необходимости в нем у вас не возникает. Если вы не в состоянии раздобыть кокаин, вы едите, ложитесь спать и забываете о нем. Я разговаривал с людьми, которые годами употребляли кокаин, а потом неожиданно лишались его источника. Никто из них не испытывал никаких симптомов отнятия. И в самом деле, трудно представить себе, как стимулятор лобных долей мозга может вызвать наркоманию. Похоже, пагубное привыкание – это монополия успокаивающих средств. Продолжительное употребление кокаина ведет к нервозности, депрессии, иногда – к наркотическому психозу с параноидальными галлюцинациями. Нервозность и депрессия от употребления кокаина не снижается при его дополнительном приеме. Они эффетивно снимаются с помощью морфия. Употребление кокаина морфинистом всегда ведет к большим дозам и более частым инъекциям морфия.

Cannabis indica (гашиш, марихуана). Действие этого наркотика описывалось часто и ярко: нарушение восприятия пространства и времени, обостренная чувствительность впечатлениям, полет мысли, истерический смех, отупение. Марихуана повышает чувствительность, и результаты не всегда приятны. Плохую ситуацию она только усугубляет. Депрессия превращается в отчаяние, тревогу, панику. Я уже упоминал о своем ужасном опыте с марихуаной на острой стадии отнятия морфия. Однажды я угостил марихуаной одного своего гостя, которого что-то слегка тревожило («пинки под зад», как он объяснил). Выкурив полсигареты, он внезапно вскочил и с кириком «мне страшно!» выбежал из дома. В особенности лишает присутствия духа такое свойство интоксикации марихуаной, как нарушение эмоциональной ориентации. Вы не знаете, нравится вам что-то или нет, приятно испытываемое вами чувство или неприятно. Каждый употребляет марихуану по-своему. Одни курят ее постоянно, другие – время от времени; немало людей остро ее ненавидят. Похоже, особенно непопулярна она среди убежденных морфинистов, многие из которых настроены в отношении курения марихуаны крайне пуритански. В США болезненные эффекты марихуаны чрезвычайно преувеличиваются. Нашим национальным наркотиком является алкоголь. На употребление любого другого наркотика мы склонны смотреть с особым страхом. Каждый, кто предается этим чуждым порокам, заслуживает полного духовного и телесного уничтожения. Люди верят в то, во что хотят верить, невзирая на факты. Марихуана не образует привыкания. Я никогда не видел доказательств болезненных эффектов умеренного употребления. Наркотический психоз может возникнуть лишь от продолжительного или чрезмерного употребления. Барбитураты. Барбитураты определенно ведут к привыканию, если употребляются в больших количествах в некоторый промежуток времени (к привыканию приведет употребление примерно одного грамма в день). Синдром отнятия опаснее морфинного синдрома, он включает в себя галлюцинации с конвульсиями эпилептического характера. Наркоманы нередко получают травмы, падая на бетонный пол (бетонные полы, как правило, становятся естественными спутниками внезапного отнятия). Морфинисты часто принимают барбитураты, чтобы придать силу недостаточным дозам морфия. Некоторые из них становятся и барбитуратоманами.

Одно время я в течение четырех месяцев ежедневно принимал две капсулы нембутала (по полтора грана каждая) и не страдал никакими синдромами отнятия. Привыкание к барбитуратам – это вопрос количества. Возможно, это не метаболическое привыкание, как в случае с морфием, а механическая реакция на чрезмерное торможение деятельности лобных долей мозга. Наркоман-барбитуратчик являет собой жуткое зрелище. Он теряет координацию движений, он шатается, падает с табурета у стойки бара, засыпает, не договорив фразу, пища вываливается у него изо рта. Сознание его помрачено, он глуп и сварлив. И почти всегда он употребляет другие наркотики, все, что попадется под руку, - алкоголь, бензедрин, опиаты, марихуану. В обществе наркоманов на барбитуратчиков смотрят как на низший класс: «Любители чумовых колес. Низкого пошиба людишки». Ниже опуститься можно, лишь перейдя на угольный газ с молоком или начав ведрами нюхать аммиак: «Удовольствие для уборщиц». Мне кажется, что барбитураты образуют худшую из возможных форм привыкания – уродливую, ведущую к вырождению, трудно поддающуюся лечению. Бензедрин (фенамин). Как и кокаин, это мозговой стимулятор. Большие дозы вызывают длительную бессонницу с радостным настроением. За периодом эйфории следует ужасная депрессия. Прием наркотика усиливает тревогу. Вызывает нарушение пищеварения и потерю аппетита. Мне известен только один случай, когда отнятие бензедрина привело к определенным симптомам. Это была одна моя знакомая, которая в течение шести месяцев употребляла огромные количества бензедрина. За этот период у нее развился наркотический психоз, и она была госпитализирована на десять дней. Она продолжала принимать бензедрин, но неожиданного была его лишена. Начался припадок астматического типа. Она не могла дышать и посинела. Я дал ей дозу антигитстамина (теферин), которая принесла быстрое облегчение. Больше эти симптомы не повторялись.

... Морфинизм – это болезнь обмена веществ, вызываемая употреблением морфия. На мой взгляд, психологическое лечение не только бесполезно, но и противопоказано. Согласно статистическим данным, люди, приобретающие пагубную привычку к морфию, - это те, кто имеет к нему доступ: врачи, сестры, любой человек, у которого имеется контакт с черным рынком. В Персии, где опиум бесконтрольно продается в опиумных лавках, наркоманы составляют 70% взрослого населения. Так что же, мы должны провести психоанализ нескольких миллионов персов и выяснить, что за глубокие противоречия и тревоги заставляют их принимать опиум? Думаю, что нет. Согласно моему опыту, у большинства наркоманов нет неврозов, и в психотерапии они не нуждаются. Лечение апоморфином и доступ к апоморфину в случае рецидива несомненно дадут больший процент случаев полного излечения, чем любая программа «психологической реабилитации».

весь аутизм мне завайпал, будешь оплачивать лечение туннельного синдрома от скроллинга

@mugiseyebrows пашол нахуй наркоман

хуита, многа букаф, тлдр, нахуй иди, соси писю

а еще он гомосек его книжа автобиогрфие таки называется )))