По вашему [обоснованному] мнению, банки как институт более полезны/нужны обществу, чем обратное:

• [да]
• [нет]

@grouzen поехал у Львів и не выходит на связь

походу всё, проклятая фашня вычислила крымский акцент и съела нахуй

4 кибипикселя

Хули вы там все убитые?

Unconfirmed rumor: Apple will buy Russia in all stock transaction. Mausoleum is being prepared for Jobs.

https://pbs.twimg.com/media/B4q47GKCYAAITq7.jpg:large

ну все, аутист, ты огребаешь

http://wiki.xkcd.com/irc/puzzles

"доброї ночі"
18:30

уборщица походу палит время у наших гонг-конгских коллег

это tfw чувство, когда офисное знакомство продолжается (второй smalltalk на перекуре с интересующимся чуваком) таким диалогом:
-- слышал про новый язык Петух?
-- ага, я улидтко на гитхабе
-- о_о

Люди верят в сглаз, теории заговора, превосходство расы, инопланетян и ангелов-хранителей. Почему мы изначально запрограммированы верить? Потому что так устроен человеческий мозг. Неверие, скептицизм и научный подход требуют усилий на преодоление этого врожденного механизма верить. Наука руководствуется принципом «все новое неверно, пока не подтверждено», мозг настроен на обратное: «все, что я заметил, верно, пока не опровергнуто».

Такой доверчивости мы обязаны лобным долям, которые умеют строить логические связи, или паттерны. Если мы увидим у края моста пару ботинок и портфель, то сразу представляем себе человека, спрыгнувшего с этого моста. Но у этого механизма страдает отдел проверки: мы охотно верим в замеченные паттерны, но с большим трудом и ошибками можем отделять реальные паттерны от вымышленных.

Ошибки бывают двух видов, они объясняются известным примером с тигром в траве. Допустим мы — древний человек, гуляющий по саванне в поисках добычи. Неожиданно мы замечаем рыжие пятна в траве и слышим шорох. Ошибка первого рода (type I error), ложно-положительная — это когда мы принимаем эти пятна и шорох за тигра и бежим наутек, а на самом деле это был ветер и цветочки. Мы придумали себе логическую цепочку, которой нет. Какова цена такой ошибки? Невелика — мы немного пробежимся.

Но есть ошибки второго рода (type II error): если это действительно тигр, а мы не соберем рыжие пятна и шум в целостную картину, нас тут же съедят. Цена за ошибку второго типа — смерть. При таких расценках естественный отбор будет способствовать процветанию охотно верящих во все существ, у которых доминируют ошибки первого типа.

Вера во что-то — это обнаружение зависимости. Как реальной — я верю в то, что этот мистер за мной следит, потому что он ходит за мной по пятам. Так и вымышленной: этот мистер излечился от рака, потому что за него молилась жена. Вымышленная зависимость и есть ошибка первого типа — нет никакой серьезной связи между молитвой и выздоровлением, но жена в эту связь верит.

Постоянному поиску паттернов есть эволюционное объяснение (тигр в траве): так мы лучше выживаем и размножаемся. Но есть и другой аспект: человек очень неуверенно себя чувствует в ситуации, которую он не понимает. Хаос — крайне неуютная для нас интеллектуальная среда.

Наука — отличный метод отсеивать реальные паттерны от нереальных, но она крайне молода, ей, по-серьезному, пара сотен лет. До этого ничего из того, что человек видел вокруг себя, не могло быть объяснено: молнии, чума, землетрясения, болезни и исцеления — все требовало хоть какого-то объяснения.

Наша вера в сверхъестественное напрямую зависит от того, насколько мы считаем свою жизнь управляемой. Люди с внешним локусом, которые чувствуют, что ничего не контролируют, намного более склонны верить во что попало. Дух, которого ты можешь задобрить,— это уже элемент контроля. Чтобы создать иллюзию управления ситуацией, верования и существуют.

Что же происходит у нас в мозгу, когда мы верим? Вера в сверхъестественное связана с деятельностью определенных нейротрансмиттеров в мозгу, в первую очередь дофамина. Питер Бруггер с коллегами из Университета Бристоля обнаружили, что люди с более высокими уровнями дофамина чаще видят связь в несвязанных событиях и обнаруживают несуществующие паттерны.

Происходит это из–за того, что, как предположил Бруггер, дофамин изменяет так называемое соотношение сигнал/шум. Шум — это весь объем информации, который получает человек, сигнал — это значимая часть этой информации. Чем больше дофамина, тем больше реальных и воображаемых зависимостей мы видим. Человек со средним уровнем дофамина свяжет шум в подполе с мышами, а человек с высоким уровнем — с прабабкиными рассказами про индейское кладбище.

Дофамин улучшает способность нейронов передавать сигналы, тем самым улучшая, например, нашу обучаемость и способность творчески подходить к решению проблем. Но в высоких дозах он может привести к психозам и галлюцинациям. И тут кроется одна из возможных связей гения и безумства, как предполагает, Майкл Шермер — главный редактор журнала «Skeptic». Если дофамина слишком много, соотношение сигнал/шум будет слишком близко к единице — вся информация будет трактоваться как осмысленная. И тогда начинается психоз.

В качестве примеров двух таких типов — «паттернов в самый раз» и «паттернов многовато» — Шремер приводит двух нобелевских лауреатов: здравомыслящего, остроумного и социального Фейнмана и безумно талантливого Джона Нэша — галлюцинирующего параноика. Фейнман видел как раз достаточно паттернов, чтобы совершать открытия и отсекать несуществующие связи. Нэш считал значимым паттерном все вокруг (совершал множество ошибок первого типа), что привело к мании преследования, воображаемым друзьям и теории заговора.

В любом разговоре о вере всегда возникает логичный вопрос: пусть люди верят во что хотят, хоть в единорогов, какая от этого беда? Но вера травника в то, что его отвар лечит от рака, отнюдь не является безобидной. Как вера в то, «наша нация — лучше», или «все беды — от евреев», или вера, толкнувшая людей на расстрел охранников Пентагона, чтобы узнать «тайну 9/11».

Вера настолько устойчива потому, что мозг крайне ловко ищет объяснения найденному паттерну, поэтому легко поверить в то, что инопланетяне есть: техасских домохозяек крадут, круги на полях множатся, НЛО летают в две полосы. При попытке объяснить и рационализировать веру мы совершаем еще одну распространенную когнитивную ошибку: как только мы видим совпадение (даже отдаленное) с нашей теорией, мы сразу кричим «Вот, я же говорил!» На несовпадения мы не обращаем внимания. Так, если одно предсказание прорицателя сбылось, мы сразу забудем про сотню несбывшихся.

Верить — это естественное состояние организма, и людям остается лишь прикладывать все усилия, чтобы отделять реальные связи от вымышленных, чтобы не навредить себе и другим. Пока что для этого существует только один универсальный и крайне действенный метод — наука.

В современной человеческой жизни нет ярче примера примитивной группы, чем российские места лишения свободы. Российская история заставила огромное множество людей пройти через зоны – в жесточайшей форме ГУЛАГА, жесткой форме современной тюрьмы (у нас и сегодня в тюрьмах 603 человека на 100 тысяч, в Германии – 95), в мягкой форме армейской службы, легкой форме советского детского сада, школы, пионерского лагеря. Этим и волнами геноцида (с 1917 года с завидной регулярностью войны, репрессии и эмиграции уносили в первую очередь ярких, независимых, не готовых подчиняться системе примитивной группы) XX век сформировал в России доминанту зонной идеологии. Чего удивляться, что именно эта, «почвенная», идеология стала новой идеологией власти – мало того, что ее поддерживает народ, она еще и является экстремально удобной для ее (власти) удержания, так как в своей сущности предполагает абсолютное отсутствие лифта из народа во власть любым способом, кроме полного принятия идеологии «зоны» и следования ей.

Экономика «зоны» основана на полной зависимости от внешнего мира (для колонии – буквально, для страны-зоны – через экспорт и импорт), низкоэффективном производстве низкокачественного продукта и стопроцентной дистрибутивной модели распределения. Идеология «зоны» сложна, но ее мораль можно свести к нескольким основным идеям. Первая – незыблемость законов, устанавливающих иерархию, в которой почти нет социальных лифтов, а между сидящими (народ) и охраняющими (представители власти) их нет вообще. Вторая – абсолютная поддержка иерархии всеми ее представителями через принцип «как с нами, так и мы». Третья – расчет только на себя: «не верь, не бойся, не проси», все кругом враги, сотрудничество отсутствует, только соперничество; единственный способ подняться вверх – через опускание других вниз. Четвертая – принцип идентичности: не отличайся, не высовывайся, не спорь, не стучи, не жалуйся, не проявляй ни доброты, ни слабости, ни инициативы, принимай все как должное.

Наверное, излишне говорить, насколько наша жизнь пропитана зонной культурой. Лексика, песни, понятия, переплетающиеся с законами, стремление иметь большую (признак силы) черную (видимо, признак положения в иерархии?) машину, зашкаливающий уровень агрессии друг на друга (на дорогах, в интернете, в быту), табу на самокритику и критику своей страны, агрессивный консерватизм, неприятие нового, постоянная ностальгия по прошлому и отсутствие какого бы то ни было видения будущего (иначе как в виде возврата к прошлому) – свойства примитивной группы. Лояльность населения к нынешней власти (в отличие, кстати, от предыдущих) – результат соответствия ее действий общей идеологической модели. Власть даже разговаривает с намеренным добавлением фени и блатных слов и выражений, а ее действия – это действия «правильного» пацана, зону держащего: пайку увеличивает, своих не сдает, силу показывает, когда надо, и, главное, полностью воспроизводит спектр действий лидера примитивной группы – поддерживает понятия, консолидирует дистрибуцию ресурса, регулирует иерархию, вознаграждая лояльность. С точки зрения зэка, на такое начальство молиться надо: все «расконвоированные», на волю ходят по желанию (лишь бы к перекличке успевали), товаров с воли завались, чего еще надо?

http://slon.ru/russia/ekonomika_stai_pochemu_narod_i_vlast_v_rossii_ediny-1114094.xhtml

и всё-таки заебато забыть на часик о всяких абстрактных проблемах тысяч незнакомых людей... и запилиться в горячий ароматный душ :3

пррррррроостоооо заибительно

по-моему, весьма недооценённое благо; у меня в детстве почти никогда не было возможности комфортно помыться горячей водой. такое

кто что знает о коммерческих хуесосилках https?
посоны грят, что там весьма дерзкие штуки делаются, вплоть до подмены сертификатов

ну или давайте конкретнее. Есть два сертификата. Оба с гитхаба (прямо с https://тама) и с вроде как одинаковой цепочкой сертификации (корень — DigiCert High Assurance EV Root CA), но побайтово не совпадают. Один доверенный, второй с пиками точёными и в виде (бумажной) распечатки hex-дампа + asn.1 дерева. Какие байтики проверять? Значения по каким OID должны совпадать?

я нашёл и сверил побайтово OID 1.2.840.113549.1.1.1 в ветке сертификата гитхаба (самой нижней в цепочке) — совпадают все 2048 битиков. Доказывает ли это автентичность подключения?