http://mirror1.graniru.info/opinion/sokolov/m.228748.html
Цензура отечественной истории становится реальностью. Президент Путин подписал закон, предусматривающий уголовную или административную ответственность за "реабилитацию нацизма", а точнее, "направленный на противодействие попыткам посягательств на историческую память в отношении событий Второй мировой войны". Даже наши сенаторы, которых трудно заподозрить в свободомыслии, сперва попытались отправить принятый в Думе законопроект на доработку, резонно указывая, что в нынешней формулировке по нему можно привлекать даже историков, просто цитирующих особое мнение советских судей на Нюрнбергском процессе (те, как известно, выступали за смертный приговор Гессу и против оправдания Шахта, Папена и Фриче). Но из Кремля приказали не умничать - закон-то нужен к 9 мая, - и сенаторы послушно за него проголосовали.

Однако применять закон будут явно не против тех, кто рискнет цитировать особое мнение Никитченко и Волчкова. Предписано карать "за отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а также за распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны". "Заведомо ложные сведения" - это формулировка сугубо советская, заставляющая вспомнить о "распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй". По опыту советских времен можно предвидеть, что никто не будет пытаться доказать ложность обнародованных историком сведений и уж тем более то, что автор сознавал, что говорит неправду. Нет, карать будут за любые утверждения, выставляющие не в лучшем свете сталинскую политику и Красную Армию. Что же касается, так сказать, "позитивной" части закона, насчет одобрения нацистских преступлений, то она фактически не имеет смысла, поскольку указанные деяния и так караются законодательством об экстремизме и о разжигании межнациональной розни. Значит, цель только в том, чтобы не допустить критики любых действий СССР в период Второй мировой войны.

Таким образом, теперь под угрозой крупного штрафа или даже тюрьмы нельзя будет публично осуждать пакт Молотова–Риббентропа и секретный протокол к нему. Нельзя будет говорить о советской оккупации и аннексии Западной Украины и Западной Белоруссии, Бессарабии, Прибалтики, о советской агрессии против Финляндии. Не зря российские официальные историки в последние годы упорно отрицали эти бесспорные факты. Вероятно, предвидели, что нечто подобное может случиться с Крымом, восточной Украиной, другими постсоветскими территориями.

Теперь скорее всего уже нельзя будет писать и о преступлениях Красной Армии в Германии и в освобождаемых странах Европы в 1944-1945 годах. Под запретом окажется множество мемуаров и исследований, в том числе книги "Хранить вечно" Льва Копелева и "Война все спишет" Леонида Рабичева. А как быть с Катынью? Повлечет ли ее признание советским преступлением уголовную ответственность? Потребуют ли от нас считать ее немецким преступлением, чего Сталину не удалось добиться в Нюрнберге?

Нельзя, наверное, будет писать и о том, что пленным стран оси в СССР в годы войны жилось ничуть не лучше, чем советским пленным в Германии, и процент смертности среди них до конца войны был не меньше, чем среди советских пленных. Не знаю, как будет со сталинскими планами нападения на Гитлера. То ли сочтут, что это оправдывает нападение Гитлера на СССР, то ли все же примут во внимание, что Гитлер конкретных сталинских планов не знал и не вел превентивную войну – против уже развернувшегося для нападения противника.

Нельзя будет писать что-либо положительное о тех партизанах, которые боролись с Красной Армией на национальных окраинах. А истинные данные о потерях советских вооруженных сил, многократно превышающие официальные, теперь будут считать "заведомо ложными". Да и много чего другого нельзя будет писать.

Теперь нам предстоит полная реставрация сталинской картины войны, разве что чуть модифицированной. Новые книги, не укладывающиеся в канон, издавать не дадут, а старые прекратят переиздавать. А затем, наверное, будут изымать неугодные книги из магазинов и библиотек (недавно уже фактически изъяли из продажи книгу украинского историка Александра Гогуна о "бандеровцах").

Но Второй мировой войной Путин не ограничился. В подписанном им законе "устанавливается уголовная ответственность за распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, и за осквернение символов воинской славы России". Однако ответственность за "осквернение символов" уже предусмотрена статьей УК о вандализме. А вот "неуважение к обществу" в связи с днями воинской славы распространяется практически на всю историю России. Теперь, очевидно, нельзя будет выдвигать альтернативные версии хода Куликовской битвы или утверждать, что в Бородинском сражении Кутузов тактически проиграл Наполеону, а русская армия понесла гораздо большие потери, чем французская. И нельзя будет указывать на то, что Ржев правильнее было бы назвать "городом германской воинской славы", поскольку немцы успешно обороняли его полтора года.

О науке применительно к истории, как российской, так и всемирной, теперь придется забыть. И неслучайно объектом нового закона стала прежде всего военная история России. Для Путина она лишь средство воспитания и пропаганды имперского патриотизма, под флагом которого сейчас совершается российская агрессия против Украины. Последняя фактически уподобляется гитлеровской Германии, а украинцы теперь даже не "бандеровцы", а просто "фашисты". Вот и лидер думской фракции называет киевское правительство "фашистской гадиной", которую надо раздавить в ее логове.

Естественно, для того чтобы оправдывать нынешнюю политику опытом Второй мировой войны, требуется создать кристальный образ Советского Союза той эпохи. И, по всей вероятности, теперь издательства будут опасаться издавать книги не только российских, но и иностранных авторов, где события российской истории трактуются не так, как того требует официоз. Мы неизбежно окажемся в интеллектуальном гетто, где будет единственно правильная трактовка отечественной истории – та, что задается из Кремля, - а все остальное подпадет под действие нового закона.

http://grani.ru/Politics/Russia/Politzeki/m.227946.html
Помощник бутырского межрайонного прокурора Кирилл Дмитриев в ходе прений сторон на процессе радикального публициста Бориса Стомахина запросил для подсудимого 10 с половиной лет общего режима. Об этом сообщает Каспаров.Ру. Кроме того, Дмитриев потребовал на восемь лет запретить Стомахину заниматься журналистикой, а тираж самиздатского бюллетеня "Радикальная политика", который редактировал публицист, уничтожить.

Обвинитель отметил, что в действиях, вменяемых Стомахину, наличествуют признаки "рецидива". Публицист ранее уже был осужден по статьям 280 (публичные призывы к экстремизму) и 282 УК (разжигание ненависти или вражды), отметил Дмитриев, и судимость его еще не погашена. Между тем, добавил обвинитель, после освобождения Стомахин продолжил писать тексты в том же ключе, что и раньше.

При этом обвинитель попросил судью Бутырского райсуда Москвы Юрия Ковалевского, который ведет процесс, об исключении из обвинения ряда эпизодов, относимых ко времени до апреля 2012 года, за истечением срока давности. Между тем, когда адвокат Михаил Трепашкин ранее заявлял Ковалевскому аналогичные ходатайства, Дмитриев настаивал, что применительно к делу Стомахина речь следует вести не о разных эпизодах, а о "длящемся преступлении". Тогда Ковалевский вставал на сторону обвинения.

Трепашкин в своем выступлении попросил полностью оправдать Стомахина за отсутствием в его действиях состава преступления. Он отметил, что блог Стомахина в Живом журнале был открыт, когда публицист находился в колонии и не имел доступа к интернету. Кроме того, доказательств, подтверждающих, что политзек мог открыть блог, находясь в заключении, обвинение не представило. Трепашкин обратил внимание, что это ключевой нюанс, поскольку ответственность в УК предусмотрена не за написание экстремистских текстов, а именно за их публикацию.

Также адвокат заметил, что за одни и те же фрагменты текстов Стомахину вменено сразу по несколько статей УК. Между тем, добавил он, обвинение должно было с учетом конкуренции правовых норм квалифицировать каждый из фрагментов лишь по одной статье. В нынешней же ситуации публицисту грозит по нескольку наказаний за одно деяние, что противоречит закону.

Далее Трепашкин в очередной раз заявил, что самое тяжкое из обвинений - приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ - вменено Стомахину незаконно, поскольку бюллетень "Радикальная политика" имел тираж меньше 1000 экземпляров, а следовательно, под определение СМИ не подпадает. Адвокат добавил, что прокуратура не нашла ни одного свидетеля, видевшего экземпляры "Радикальной политики".

Касаясь содержания текстов Стомахина, Трепашкин подчеркнул, что они лишь выражали мнение автора, но не содержали призывов к каким-либо действиям. Авторы экспертизы, проведенной по заказу следствия, также не отрицали, что публицист в своих статьях выражал личное мнение, напомнил адвокат.

Назначение подсудимому сурового наказания Трепашкин назвал мерой заведомо неэффективной, поскольку такое наказание никак не повлияет на позицию Стомахина.

Адвокат также заметил, что прокуратура, ходатайствуя о сроке 10 с половиной лет, неверно произвела частичное сложение наказаний по вменяемым публицисту статьям. Как указал Трепашкин, максимальный срок по обвинениям, которые инкриминированы Стомахину, не может превышать семи с половиной лет.

Наконец, Трепашкин отметил, что сам факт преследования Стомахина нарушает Европейскую конвенцию. Публициста преследуют исключительно за выражение своей позиции, тогда как Европейская конвенция гарантирует право высказывать любые мнения, указал защитник.

Другой адвокат, Виктор Бородин, вновь заявил о необходимости исключить из дела экспертизу, проведенную по заказу следствия, и провести новую - независимую. Только это, заметил он, позволит установить мотивы, которыми руководствовался Стомахин. Преследование публициста Бородин расценил как политическое.

По окончании прений Стомахин выступил с последним словом. "Единственным справедливым приговором по данному делу мог бы быть только оправдательный приговор, но об этом в рамках нынешней государственно-террористической диктатуры нечего и мечтать, - заявил публицист. - Вся фабула этого позорного политического процесса укладывается в известную поговорку "Правда глаза колет!". Под всеми этими цитатами я подписываюсь еще раз, никакие тюрьмы и узилища не заставят меня отказаться от моих убеждений".

Существующую в России государственную систему Стомахин назвал неототалитарной и преступной. Эта система, заметил политзек, не имеет права на существование, как не имел его Третий рейх.

Ковалевский попытался прервать выступление публициста, заявляя, что оно не имеет отношения к делу. В итоге, как рассказал "Граням" гражданский активист Михаил Агафонов, "судья бежал из зала, роняя папки, потому что так и не сумел заткнуть Стомахину рот".

Приговор Стомахину будет оглашен 22 апреля. Начало заседания в 14:00.

Публицист находится в заключении с 20 ноября 2012 года. Суд над ним идет с сентября 2013-го. Всего Стомахину вменены четыре обвинения: по частям 1 статей 205.2 (оправдание терроризма), 280 (призывы к экстремизму) и 282 (возбуждение ненависти либо вражды) и по части 1 статьи 30, части 2 статьи 205.2 УК (приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ). Поводом для предъявления всех обвинений стали исключительно статьи публициста, помещенные им в 2011-2012 годах в личном блоге и на сайте радикальной либертарианской оппозиции "Сопротивление", а также в малотиражном бюллетене "Радикальная политика".

В 2006-2011 годах Стомахин уже отбыл пятилетний срок по статьям 280 и 282. В тот раз он также был осужден исключительно за свои сочинения. При задержании Стомахин пытался бежать из квартиры через окно по веревке, однако веревка оборвалась и он получил переломы ноги и отростков двух позвонков. От последствий этих травм политзек не оправился до сих пор.

Между тем недавно по факту публикации в Сети текстов Стомахина было возбуждено третье дело. Как предполагается, оно открыто по статье 280; следствие ведет ФСБ. Дело было открыто по доносу депутата-единороса Александра Сидякина, который заинтересовался появлением в одном из блогов публициста, находящегося в заключении с 20 ноября 2012 года, новых текстов. Процессуальный статус Стомахина в новом деле пока не ясен. О том, что он является подозреваемым, ему не сообщалось.

Владимир Путин провел очередной сеанс общения с тщательно подобранным народом. Президент сообщил, что не считает украинские власти легитимными, и впервые признал, что в Крыму действовали российские военные. Он также заявил, что не может простить Америке крах режима Каддафи, поделился планами выдать замуж бывшую жену и пообещал не править пожизненно.
http://grani.ru/Politics/Russia/President/m.227900.html (обновляется в реальном времени)

http://grani.ru/Culture/essay/rubinstein/m.227460.html
В наши дни расцвел пышным цветом и раскидисто заветвился особый жанр социально-культурного поведения. И не просто расцвел, а стал, если угодно, мейнстримом политической и общественной жизни. Этот жанр можно обозначить как "публичное беснование", невольно ставящее в тупик любого, кто привык к хотя бы элементарной логике и имеет хотя бы поверхностные представления об общественных приличиях.

Это тот тип говорения, который в моем детстве назывался "гнать от вольного": говорение без тормозов и без берегов, без руля и без ветрил, без внятно сформулированной цели. Если, конечно, таковой целью не считать срабатывающее на уровне безусловного рефлекса стремление всегда находиться на поверхности той бесформенной кучи-малы, которую они сами же неутомимо сооружают посредством своей же публичной деятельности и которую они всерьез считают "политической жизнью". Это совершенно очевидное свое стремление они пышно называют "государственными интересами России".

Этот тип социального поведения, прямо скажем, не слишком сложен. Он знаком всем, кому приходилось наблюдать за энергичными телодвижениями деревенской мухи, из жадного любопытства угодившей в кастрюлю с киселем.

Внешние признаки этого жанра совсем не новы. Они восходят к старинной традиции кликушества. Жанр этот никогда не исчезал со сцены. Но все-таки до поры до времени занимал на ней скромное, в общем-то маргинальное место.

Жанр не нов. Нова лишь ситуация, при которой он становится в наши дни самым авторитетным, самым "центровым". Нова лишь ситуация, при которой этот жанр переместился в зону политическую.

В наши дни работники этого жанра – хоть депутаты, хоть пресс-секретари, хоть ведущие федеральных телеканалов - размножились до количеств, смертельно опасных для общественного здоровья страны.

Впрочем, историческая справедливость требует указать на родоначальников, на пионеров, на первооткрывателей.

Самым ярким и последовательным из них несомненно являлся и является неувядающий Жириновский, чьими точно выверенными склочными, коммунально-барачными интонациями в открытую, никого и ничего не стесняясь, с самых высоких трибун заговорило само коллективное бессознательное. То самое, которое с самого детства в непосредственных ощущениях являлось многим из нас в коммунальных кухнях, в переполненных трамваях, в километровой очереди за морожеными коровьими мослами. В этой глубинной, корневой "народности" его неуязвимая сила и историческая живучесть.

Кликуши и юродивые были когда-то важными персонажами церковной жизни. Но беда, когда они получают власть или хотя бы обслуживают власть идеологически.

Шуты, амплуа которых предполагало причудливое и веселое вранье, были всего лишь шутами и радовали людей. Шутовство, хлещущее с телеэкрана или с газетных страниц под видом "политической аналитики", - это просто кромешное вранье, преступно развращающее простые души людей, имеющих привычку верить печатному или "экранному" слову.

Фрики и прочие чудаки необычайно разнообразят, оживляют и очеловечивают любой общественный ландшафт, в силу своей внутренней инерционности всегда стремящийся к монохромности и монотонности. Они, эти чудаки и фрики, совершенно необходимы в жизни современного города, потому что они придают жизни города, жизни общества дополнительные и неожиданные краски или хотя бы оттенки.

Но фрик, наделенный даже небольшой властью или хотя бы законодательной инициативой, – это вопиющий признак общественной катастрофы.

Мужчины в наряде донских или кубанских казаков очень уместны в фольклорных ансамблях. Но они же дико и опасно смотрятся в ландшафте современного города в качестве установителей и охранителей общественных нравов - точнее, того, что под таковыми нравами они сами понимают.

Мне не нравится, когда недовольные друг другом люди иногда обзывают друг друга клоунами. Это несправедливо. Клоун – прекрасная профессия. Особенно когда клоун выступает в цирке, а не с парламентской трибуны.

И дело даже не в том, что во власть лезут клоуны. Дело в том, что они никудышные клоуны.

Точно так же, как когда-то в великие диктаторы и отцы народов часто пробирались бездарные стихотворцы, кухонные философы и незадачливые живописцы, сейчас в политику вошли не просто клоуны, а очень плохие клоуны, которых в цирк бы не взяли ни за что, а вот в депутаты - в самый раз.

Видя их, слыша их, мы рефлекторно смеемся. Но смеемся мы над ними скорее по инерции. Видим коверного, слышим его идиотские речи - вот и смеемся. Но ведь и понимаем при этом, что не очень-то это смешно.

Это не вполне смешно уже хотя бы потому, что прямым следствием их гэгов часто становятся, например, искалеченные человеческие судьбы.

Но смеяться все равно надо. И это не только защитная и во многом спасительная реакция организма на все более навязчивый, все более тотальный бред. Это еще и знак собственного иммунитета, собственной вменяемости, собственной нормальности, нерушимости собственных представлений о добре и зле, о верхе и низе, признак нашей способности к интеллектуальному сопротивлению.

Смеяться надо, потому что мы обязаны ясно понимать: история не закончится ни сегодня, ни завтра. Потому что "им", кроме разве что житейской мудрости "хватай и беги", передать тем, кто будет после них, в общем-то нечего. А нам - есть.

http://grani.ru/opinion/novodvorskaya/m.227610.html
В 1925 году Игорь Северянин написал: "Вернуться в дом Россия ищет троп". Некоторые эмигранты, которых пустили обратно в СССР, приняли свое возвращение в виде трофеев сталинской пропаганды за возвращение России к человеческим устоям и к нормам Российской империи. А так ли эти нормы были хороши?

Понятно, Империя Зла – черная дыра, антимир, и пусть от него не останется камня на камне. Только что на наших глазах кремлевское антивещество соединилось с крымским колорадским антивеществом и обездолило Украину, а количество глубоко народного колорадского антивещества в России, выражающего свой колорадский восторг по поводу аннексии Крыма, зашкалило то ли за 80, то ли за 90%. И очень хочется хоть куда-нибудь вернуться.

А есть ли куда? Вспомните 1991 год. Как мы метались, как пытались пробиться назад через ужас советской истории, ища хоть какую-то точку опоры, хоть какую-то кочку в нашем болоте. Мы всерьез подбивали клинья к остаткам семьи Романовых, пытаясь восстановить даже монархию, пока граф Кентский не заявил достаточно резко, что никто из царской семьи на эту работу с "золотым парашютом" в виде Ипатьевского подвала не пойдет. Мы согласились с "Патриотической песнью" Глинки в качестве гимна, хотя нас всегда тошнило от "Ивана Сусанина" и от "Боже, царя храни!". Мы откопали триколор, постаравшись забыть, что в 1905 году под ним ходили погромщики, помня лишь то, что это российский флаг, от Петра I.

Но, освежив в памяти некоторые особенности "тюрьмы народов", после крымской трагедии начинаешь понимать, что возвращаться на старое пепелище Российской империи тоже не дело. Российская империя цепко держалась за свои "приобретения": Кавказ, страны Балтии, Украину, Среднюю Азию, Польшу, Беларусь и Финляндию. И не было ни НАТО, ни ПАСЕ, ни ОБСЕ, ни ООН. И некому было делать нам замечания. При этом не только государь император, но и культурное русское общество проявляло возмутительное равнодушие к праву завоеванных народов на национальную независимость.

В конце советской эпохи стало стыдно Анатолию Приставкину - и он внес свой вклад в искупление нашей вины перед чеченским народом ("Ночевала тучка золотая"). В эту же тему привнесли свое покаяние кинематографисты: Сергей Бодров с "Кавказским пленником" и Абдрашитов и Миндадзе с "Временем танцора". Владимир Маканин добавил свой роман "Асан". На польскую тему талантов уже не хватило. Не будем же мы считать своим покаянием то, что писали белорусы: Василь Быков и Владимир Короткевич. Леонид Бородин совершил героический поступок, показав в одном из своих рассказов если не героизм ОУН и УПА, то хотя бы мерзость злодеяний НКВД в Украине, что теперь называется ее "освобождением".

А в Российской империи с покаянием было глухо. Самый смелый, честный и достойный декабрист Михаил Лунин служил в начале 20-х годов XIX века в Польше под началом великого князя Константина и не видел в этом ничего предосудительного. Пушкин по поводу подавления восстания 1830-1831 годов написал ужасное стихотворение, из-за которого Литва убрала в литературный музей его памятник с вильнюсского бульвара. И возразить на это было нечего. "О чем шумите вы, народные витии? Зачем анафемой грозите вы России?" – как раз это сейчас отвечают Западу путинские пропагандисты. А дальше начинаются угрозы. Я прямо слышу Дмитрия Рогозина или одноименного Киселева. "Вы грозны на словах – попробуйте на деле! Иль старый богатырь, покойный на постеле, не в силах завинтить свой измаильский штык? Иль русского царя уже бессильно слово? Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды, от финских хладных скал до пламенной Колхиды, от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая, стальной щетиною сверкая, не встанет русская земля?" И чем отличаются 1831 год и великий поэт от года 2014-го и жалких писак, подмахнувших лакейское письмо Путину по поводу аншлюса Крыма?

Туда же и Тютчев. Два великих поэта как сговорились. "Так мы над горестной Варшавой удар свершили роковой, да купим сей ценой кровавой России целость и покой!" И оправдания вполне современные: "Грозой спасительной примера державы целость соблюсти, славян родные поколенья под знамя русское собрать". А кто дал такое право Москве? Слушайте речь Путина и слово Тютчева: "Сие-то высшее сознанье вело наш доблестный народ – путей небесных оправданье он смело на себя берет". Гореть нам всем в аду за такую смелость.

В 1863 году та же картина. Герценовский "Колокол" читался русским либеральным обществом (и даже престолом) взахлеб. Тираж был минимум 2,5 тысячи экземпляров. Но Герцен поддержал польское восстание – и тираж упал до 500 экземпляров. Либералы встали на сторону имперскости! Польшу поддержали только студенты-нигилисты. И это стало их первой претензией к Александру Освободителю.

С Кавказом было не лучше. Очень многие декабристы добывали себе там прощение и офицерский чин: Кривцов, Голицын, Лихарев, Назимов, Одоевский. Понятно, разжалованные не выбирают, но они не роптали, не возмущались отношением власти к горцам, не оставили стихов или прозы в их защиту. В праве России на Кавказ не усомнился никто - кроме Льва Толстого в "Хаджи-Мурате". Но вот в "Кавказском пленнике" он еще на стороне завоевателей. Служили на Кавказе Жилин и Костылин... Нормально.

Нотка сопереживания прорезывается у Лермонтова: "Велик, богат аул Джемат, он никому не платит дани; его стена – ручной булат, его мечеть – на поле брани. Его свободные сыны в огнях войны закалены; дела их громки по Кавказу, в народах дальних и чужих, и сердца русского ни разу не миновала пуля их!". Если бы все Гаруны, все черкесы и чеченцы, начитавшись Лермонтова, не "бежали в страхе с поля брани, где кровь черкесская текла", а бились до последнего, понимая, что русский царь – "супостат", то не видать бы нам Кавказа как своих ушей.

Александр Освободитель не помешал в 1861 году повесить бесспорного героя Чечни Байсангура Беноевского, в 1864 году – подавил польское восстание, вот реформы и не пошли впрок, вот жандармы и поссорили царя с молодежью, вот либерализм и нигилизм и общались с помощью виселиц и бомб.

А образованное офицерство в лице лермонтовского Печорина было не лучше лермонтовского же Грушницкого. Ни Максим Максимович, ни Печорин не сомневались в своем праве служить на Кавказе, красть несовершеннолетнюю Бэлу, соблазнять ее, потом думать, куда бы ее деть (не жениться же на дикарке), а если бы бедняжку не убили, ей бы топиться пришлось. Такие вот герои лермонтовского времени, совсем не лишние люди: все такие были.

Россия и погибла-то из-за того, что на краю могилы белая армия не хотела расстаться с империей: Колчак отверг помощь Маннергейма (цена – независимость Финляндии), Юденич не был пропущен к Петербургу (цена – независимость Эстонии).

Нам придется возвращаться в Новгород до его завоевания Москвой в 1478 году, в Новгород, который никогда никого силой не присоединял. Наша история стала злокачественной с XV века, когда вместо Золотой Орды возникла Московская. Если мы не изменим свой генетический код, нам конец. Лучше жить в виде генно-модифицированной страны, чем не жить вообще. Спросите у покойной Вавилонской империи.

http://grani.ru/opinion/skobov/m.227437.html
Переход Путина к откровенно гитлеровской внешней политике качественно меняет политическую конфигурацию внутри страны. Прежде всего окончательно снят с повестки дня проект "объединенная антипутинская оппозиция". Путину удалось по-гитлеровски использовать "постверсальский синдром", разжечь массовый имперско-шовинистический психоз и добиться поддержки значительным большинством начатой им агрессии. На его сторону встала и большая часть оппозиции. Прежде всего системной, думской, но не только.

Массовый имперско-шовинистический психоз – это очень опасная и тяжелая болезнь. Когда он охватывает страну, ему очень трудно не поддаться. Тем более что у многих оппонентов Кремля иммунитет к этому заболеванию был изначально, мягко говоря, ослаблен.

Правильны ли были попытки объединить принципиальных противников имперской политики и имперской государственной модели с поклонниками этих милых вещей в общегражданское протестное движение за честные выборы, политические свободы и ликвидацию клептократического путинского режима? Убежден, что правильны. Страшилки про то, что демократы могут привести к власти людей пострашнее Путина, – не более чем демагогия. Если бы такая разношерстная "объединенная оппозиция" действительно возникла и ей удалось опрокинуть путинский режим, ему на смену пришло бы коалиционное правительство, в котором великодержавные реваншисты не были бы единственной силой. И действовать им пришлось бы с оглядкой на партнеров. Даже им первое время было бы не до внешнеполитических авантюр. Ведь на новую власть сразу же навалился бы ворох требующих срочного решения внутренних проблем. Кроме того, смена режима неизбежно хотя бы на время разрушила бы централизованную систему контроля над информационным пространством, через которую и распространяет вирус реваншизма нынешняя власть.

Этот поезд ушел. Люди с различными, даже противоположными ценностями могут находить общий язык, когда то, что их объединило хотя бы временно, более актуально, чем то, что их разъединяет. С людьми, очарованными обаянием имперской идеи, можно иметь дело ровно до того момента, когда их сны об империи начинают воплощаться в реальность.

Когда вызванный к жизни Дух Империи материализуется, его адепты входят в состояние экстатического транса. Они теряют способность адекватно воспринимать действительность. У них отключается система нравственных ограничителей. Они не замечают лжи и подлости, чужой боли, гибели и страданий тысяч людей.

Нет ничего более завораживающего, чем мечта о Великой Империи, строящей города и дороги. Нет ничего более отвратительного и грязного, чем Великая Империя во плоти. И вот уже полупьяная компания, воодушевленная совместным исполнением под гитару "Орла Шестого легиона", с восторгом горланит "Я – потомок хана Мамая":

Мне письмо от русского князя.
Обратился, подлец, на "ты".
Растоптал я его по грязи
Под ликующий рев орды.

Вот это – ваша Империя. Покорять, присоединять, топтать. Все остальное – детали и финтифлюшки. Только кончаются все империи стрелой в груди.

Российская агрессия против Украины показала, что самый фундаментальный водораздел в обществе, водораздел не просто идеологический, а ментальный, проходит по вопросу об отношении к имперской политике. Самые разные силы, не принадлежащие к правящей клептократии, могут находить общий язык по всем остальным вопросам. Можно достичь понимания и компромисса по экономической и социальной политике, по отношению к собственности и рынку. Но по отношению к имперской экспансии компромисс невозможен. Потому что имперская экспансия – это война. Когда идет война, воюющие друг против друга не могут сотрудничать даже по такому политически нейтральному вопросу, как градозащита. Не могут сотрудничать те, кто считает аннексию Крыма подлостью и позором, и те, кто считает этот разбой доблестью.

Эту новую реальность совершенно правильно почувствовала вставшая на сторону империи Елена Ткач. А ее экзотические предложения лишать гражданства за "антигосударственные выступления" тоже совершенно верно отражают еще одну новую реальность: воюющая империя обречена стать тоталитарной. Она еще может допускать дискуссии по бюджету и налогам. Но тот, кто выступает против самой имперской политики и имперской модели, переходит из категории оппонента в категорию врага, теряющего право на легальность.

Нет никакого сомнения, что такие выступления очень скоро будут в той или иной форме криминализированы, а чисто тоталитарное понятие "антигосударственной пропаганды" будет вновь узаконено. Все фракции нашего "бешеного принтера" уже давно и единодушно изнемогают от запретительского зуда, от желания сажать. Теперь им будет высочайше позволено это свое желание удовлетворить.

Имперская экспансия и колониальные войны несовместимы с демократией и политической свободой. Во всяком случае, в длительной исторической перспективе. Либо демократия убьет колониальную войну, либо колониальная война убьет демократию. Оказавшиеся перед этой дилеммой западные демократии отказались от своих колониальных владений. Неокрепшей российской демократии смертельный удар был нанесен захватнической колониальной войной против Чечни. Путин сохранял некоторые внешние атрибуты демократии и остатки политических свобод, пока он был не готов идти на открытый разрыв с Западом. Теперь, когда разрыв фактически состоялся, логика противостояния не только освобождает кремлевского пахана от необходимости изображать соблюдение приличий, но и напрямую заставляет его сделать отказ от западных стандартов прав человека своим знаменем.

Демократическая антиимперская оппозиция должна будет пройти через мученичество репрессий. При этом в обозримой перспективе она обречена на политическое и идеологическое одиночество, на изгойство. Любое политическое сотрудничество с КПРФ и "справедливцами", которые активно, не за страх, а за совесть участвуют в уничтожении остатков гражданских прав, сегодня есть пособничество фашизму. Но и с вставшей на сторону имперской экспансии частью внесистемной оппозиции, которая не только не требует репрессий, но и сама им подвергается, возможны в лучшем случае отдельные контакты по отдельным, что называется, гуманитарно-правозащитным вопросам.

Разумеется, должны быть полностью исключены доносы в охранку по идеологическим мотивам. Я всегда выступал против уголовного преследования за высказывание любых взглядов, в том числе и нацистских. Даже если высказывающий их – не какой-нибудь эпатажный маргинал, а преуспевающий ревностный холуй правящей клептократии. Пусть себе считает Гитлера блестящим политиком. Но проявлять солидарность с нацистом, которого за его нацистские выступления всего лишь лишили правительственной награды соседнего государства – вот это уже значит прямо встать на сторону нацизма.

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.226772.html
Про этот эпизод из новейшей истории нигде особо не вспоминают, да и не любят вспоминать – ни на Западе, ни на Востоке. Разве что памятливый Путин в своей мюнхенской речи с яростью вопрошал: что, мол, "стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заявления?" Однако никто ему не ответил и жажду знаний не утолил.

Из разных источников вроде бы известно, что президент Буш, встречаясь с Горбачевым на Мальте в 1989 году, устно пообещал ему не принимать в НАТО государства, которые уходят из Варшавского договора. Однако никакие соглашения на сей счет не подписывались. И когда Советский Союз прекратил свое существование и в Североатлантический альянс устремились бывшие наши союзники, а также прибалты, перед западными лидерами встал вопрос: что делать?

С одной стороны, они едва ли хотели огорчать симпатичного Горби, хоть он и ушел на пенсию. С другой стороны, поляки и латыши, румыны и эстонцы рвались в НАТО, буквально расталкивая друг друга, словно боялись опоздать, и как было им отказать. Правда, упавшему с луны независимому эксперту хотелось понять: куда они спешили? От кого бежали? Вопросы эти только на первый взгляд казались сложными.

Ну да, на Востоке располагалась Россия, но это была совершенно другая страна, в корне отличавшаяся от той, что веками прессовала своих соседей. Россия свободная, демократическая, дружелюбная. Россия, которая отпустила их на все четыре стороны. Россия, погруженная в свои глубоко личные проблемы. Россия, более почти не помышлявшая о том, чтобы оказать братскую помощь и осчастливить мир.

Тем не менее все они как угорелые бежали на Запад – под крыло Вашингтона и Брюсселя, под ядерный зонтик НАТО. И это легко было объяснить любому упавшему с луны, если бы он тогда погнался за ними вслед, осыпая риторическими вопросами. Любой венгр или чех мог бы объяснить ему на пальцах, что они бегут, используя уникальный исторический шанс. Что они ничего не имеют против русских и нынешней России и даже желают ей всего наилучшего, но не верят и боятся, как не верили и боялись вчера и позавчера. И если грядущий Путин, покуда никому не известный, будет предъявлять им и новым их покровителям свои исторические счеты, то им тоже будет что предъявить.

Историческую память, например.

Вечные разделы Польши. Безвыходную судьбу, зажатую между Молотовым и гитлеровской наковальней. Танки в Будапеште и Праге. И плевать им на устные договоры, заключенные бывшим президентом США с бывшим президентом бывшего СССР. Потомки не простят, если они не воспользуются шансом. И будущее в лице нового правителя новой России, который назовет освобождение закрепощенных народов крупнейшей геополитической катастрофой прошлого века, подтвердит их моральную и политическую правоту.

Отношения России и Украины не сравнишь с польско-российскими или иными из предъявленного списка. Несмотря на разные трения, непонятки, конфликты и так называемого Бандеру, эти отношения были братскими и по-настоящему скрепленными кровью в тех войнах, где русские и украинцы сражались плечом к плечу. И запорожцы свое знаменитое, ныне запрещенное Роскомнадзором письмо писали не русскому султану, а турецкому. Вообще на разноплеменной этой земле трудно отыскать два более близких народа.

Оттого совершаемое ныне Путиным, который, воспользовавшись слабостью соседа, стремится по-шакальи откусить и сожрать лакомую часть Украины, – это не только акт агрессии, ничем не спровоцированной. Это преступление против общей истории и смачный плевок в будущее. Предательство по отношению к обоим народам, и уже сегодня, в суете и смуте текущих дней, можно догадаться и понять, кто пострадает больше.

Все ведь повторится, и будущий российский реформатор, занимаясь депутинизацией страны после ухода горячо любимого руководителя, начнет ломать голову в поисках друзей, экономических партнеров и дипломатических френдов. Однако к тому времени, боюсь, не останется ни одного и не только украинцы, потрясенные аншлюсом, устремятся в Североатлантический союз. Все побегут. И белорусы после батьки, и казахи, и армяне, если им помогут по-человечески разрешить карабахский спор. И никто уже не поверит новому вождю, который будет в Кремле освобождаться от проклятого имперского прошлого и развенчивать культ брутальной пацанистой личности.

Народы – они ведь эгоисты, и кому охота рисковать, крепко связывая свою судьбу с ненадежным соседом. Сегодня он добрый и перестраивается изо всех сил, а завтра опять встанет не с той ноги, сядет в танк, полетит бомбить. Умом его не понять, сам признавался.

Собственно, еще не поздно остановиться. И Путину, и тем, кто его окружает, втайне, быть может, ужасаясь тому, что творит бодрый, моложавый, уверенный в себе вождь. Собирающий земли в своей песочнице и не задумывающийся о крупнейшей катастрофе ХХI века, которую он в эти дни готовит России. По схемам и образцам всех прежних катастроф, которые так славно укладываются в рамки непоправимой и неизменной национальной традиции.

http://grani.ru/opinion/portnikov/m.226651.html
Сегодня я хорошо понимаю то, что испытывали мои родственники, узнав о накатывающейся на страну лавине гитлеровцев и отступлении своих: отчаяние и безысходность.

Сегодня я хорошо понимаю эмоции, которыми жили соотечественники оккупантов, - радость или просто безразличие: пришли наши, завоевали жизненное пространство, они ж ничего плохого людям не сделают.

Бабушка часто рассказывала мне об эвакуации. Тогда я был маленький и не мог понять, какая это на самом деле трагедия – оказаться вдалеке от дома и близких, с ребенком на руках, среди чужих людей. Сейчас, когда я разговариваю с моими крымскими друзьями или просто читаю письма незнакомых мне людей в социальных сетях, я понимаю, каково это, – и еще знаю, что это может в любой момент произойти со мной и моими близкими если агрессор пойдет дальше.

Этих людей не показывают по Российскому телевидению, но от этого они не перестают существовать. Самые обычные люди, разных национальностей, разных политических взглядов и представлений о будущем. Русские, которые не хотели жить в путинской России и считали себя крымчанами, получившими после Майдана уникальный шанс построить нормальную жизнь невдалеке от деградирующей соседки. Украинцы, которым все эти годы было не так уж просто в одном из немногих регионов страны, где почти не было украинских школ, где газету на украинском нужно было искать в киоске, а услышать родной язык можно было разве что от туриста из Львова или Полтавы. Крымские татары, вернувшиеся в родной край после десятилетий изгнания и нередко наталкивавшиеся на стену непонимания и отчуждения и глухой ропот тех, кто поселился в оставленных ими домах.

Всем этим людям и без того было непросто в Крыму. Русским - потому что полуостровом почти все годы украинской независимости и крымской автономии правили бандиты вроде нынешних спикера Константинова и премьера Аксенова. Украинцам и крымским татарам - потому что эти бандиты были шовинистами. Только после того как украинскому народу - а на Майдане развевались и национальный флаг крымских татар, и полотнища Симферополя, Севастополя, Феодосии, Керчи, Ялты – удалось избавиться от того морока, в котором все мы жили, появилась робкая надежда, что изменится что-то и в Крыму. Но пришли они - и, как водится в дни оккупации, бандиты и шовинисты обернулись полицаями, доносящими на своих соседей и оплевывающими гостей из страны, которая еще вчера была общей и за счет которой все это братство оккупантов и полицаев жило, живет и намерено продолжать существовать.

Вот оно и наступило, отчаяние. Кто-то просто живет в пустоте, понимая, что никакого Крыма уже не будет – а будет территория, брошенная к ногам Владимира Путина, как многие другие застывшие в безвременье куски земли, отхваченные Кремлем и превращенные в фальшивые государства. Кто-то заколачивает маленькие уютные гостиницы – какие туристы в разоренной стране? Кто-то уезжает - в Украине сейчас все больше и больше беженцев, а после того как оккупация осуществится окончательно, их будет еще больше – тысячи людей, лишенных крова и мечты только потому, что Владимиру Путину захотелось почувствовать себя императорам, а его подданным, приближающимся к поглощающей страну исторической пропасти, захотелось стать спасителями и победителями – ну хоть так, ну вот хоть такой вот ценой растоптанных надежд.

Конечно, таких людей будет меньше, чем целующих лафеты танков, - так, собственно, всегда и бывает при оккупации. Конечно, очередной народный мерзавец Российской Федерации сможет тешить себя иллюзией, что его страна кого-то там защищает и оберегает. Но слезы покидающих родной дом людей и то бессильное разочарование, которое испытывают остающиеся в страхе, – это не иллюзия. Это та самая настоящая жизнь, которая и есть Крым.