http://boriss-barmen73.livejournal.com/1391.html

Но как вам такая история: ребенок 10-ти  лет получил банальное, в общем-то, воспаление аппендикса. Ну было там нагноение небольшое, а так - аппендицит, как аппендицит... вся проблема была ровно в том, что  родители ребенка были совсем уж уважаемых профессий: мать - вязальщица, отец - грузчик... и проставиться им было нечем при всем желании. Вот они и привели ребенка без пакета... вот его и не обследовали сразу, как должны были... сначала тех, что с пакетами, а пока он очереди ждал, гнойник вскрылся, желчь пошла... дошла  до него очередь, а живот уж чуть не черный, вздулся весь - гангренозное воспаление началось. Срочно нужно резать, но, хирург зашел в смотровую - спрашивает, а родители его где? Нету? Ну и я тогда занят.. понял, что тут не проставляются и ушел себе оперировать того, чья  родня с пакетом пришла. А потом вообще домой уехал - рабочий день у него закончился. Хорошо, уборщица больницы знала лично и мальчика этого, и родителей его... Она - к ним... сидите, мол, идиоты дома, а там ваш сынок помирает... Те зашухерились, забегали... У мамаши этой соседка была завскладом. Она - к ней, и бух в ноги. Спаси, Петровна, сына... умоляю... Та говорит, не дрейфь - прорвемся. Только о чем ты, курица, раньше-то думала?
Собирает впопыхах заветный ПАКЕТ: джинсы, там, новые из шкафа, икорку, коньяк, еще что было... пробивает через своих адрес того хирурга, на такси, мамашу в зубы - и прям к нему домой . А ей говорит "ори по-громче, пока я решать буду". Приезжают - мамаша заголосила, как учили, а тетка решает. Ну, хирург спокойненько так  пакетик разворачивает "а других джинсов нету ?" Спрашивает. "Эти как-то маловаты.... ах, нет? Жаль... хотя, может дочери пойдет". Зовет дочь (а действо все на площадке происходит - была охота всякую рвань в дом   пускать). Та прям ТАМ меряет "в пору, папа!" Хирург вздохнул и поехал. Сделал операцию: шла она 3 часа... в итоге еле выжил парень, а хирург сразу после - к родителям (те-то, конечно, под дверями все это время ждали). Мол, операция сложная была, а я еще чешской нитью шил... они ему - последние 25 рэ... скривился, но взял. В итоге: ребенок чуть не умер, а родители потом еще полгода с соседкой расплачивались за джинсы и  икру... такая вот бесплатная медицина получилась.
История эта, кстати, произошла НЕ в перестроечные времена, а в 1983-м, наистабильнейшем по версии  совкофилов году... и не где-то там, а всего в 200-х км. от Москвы.

http://allin777.livejournal.com/346436.html Письмо Маннергейма в Международный Красный Крест с просьбой о помощи советским военнопленным.

Консолидация советской власти не могла считаться завершенной до решения проблемы Учредительною собрания. Решение о созыве Учредительного собрания, свободно выбранного всеми гражданами страны для определения будущего политического строя России, было принято Временным правительством. «Лучшие русские люди, — писал М. Горький, — почти сто лет жили идеей Учредительного собрания». Свою кампанию против Временного правительства большевики вели, в частности, под лозунгом зашиты Учредительного собрания, обвиняя правительство в том, что оно «мешает хозяину русской земли сказать свое властное слово». 4 апреля, едва приехав в Россию, Ленин с возмущением заявлял: «Мне приписывают взгляд, будто я против скорейшего созыва Учредительного собрания!!! Я бы назвал это бредовыми выражениями, если бы десятилетия политической борьбы не приучили меня смотреть на добросовестность оппонентов, как на редкое исключение.

Выборы в Учредительное собрание — самые свободные в истории России — состоялись уже после Октябрьского переворота. Состав Учредительного собрания: социалистические партии — 59,6% (в том числе эсеры 40,4%, меньшевики 2,7%), большевики — 24%, буржуазные партии — 16,4% определил отношение к нему правящей партии. Отношение резко отрицательное. Тем не менее, 5 января 1918 года Учредительное собрание было созвано. Управляющий делами СНК, друг Ленина и руководитель так называемой 75 комнаты (зародыша советских карательных органов), Владислав Бонч-Бруевич рассказывает о «веселом разговоре» в «заранее приготовленных для Владимира Ильича» комнатах Таврического дворца накануне первого заседания Учредительного собрания: «Если мы сделали такую глупость, что пообещали всем собрать эту говорильню, мы должны ее открыть сегодня, но когда закроем, об этом история пока помалкивает», — смеясь ответил Владимир Ильич одному из товарищей, который настойчиво вопрошал, когда же, когда будет открыто Учредительное собрание».[9] Для того, чтобы депутаты русского парламента знали, кому принадлежит власть, Бонч-Бруевич ввел в Таврический дворец «надежнейший отряд матросов» — 200 моряков. Выходило, примерно, по одному моряку на двух депутатов, что полностью компенсировало отсутствие у большевиков большинства. «Я заметил, — рассказывает Бонч-Бруевич, стоявший вместе со своими моряками в зале, — что двое из них, окруженные своими товарищами, брали Чернова на мушку, прицеливаясь из винтовки». Бонч-Бруевич посоветовал не убивать председателя Учредительного собрания, добавив, что Ленин этого не разрешает. «Ну что же? Раз папаша говорит, что нельзя, так нельзя, — заявил мне за всех один из матросов». «Папаша», как ласково называли матросы Ленина, считал в этот момент достаточным Учредительное собрание разогнать; Ленин собрал — членов правительства, «быстро обменявшись мнениями, все пришли к единогласному мнению, что эта говорильня решительно никому не нужна... Решили — собрание не прерывать, дать возможность всем вволю наболтаться, но на другой день не возобновлять заседания, объявить Учредительное собрание распущенным, а депутатам предложить вернуться к себе по домам».

Провокаторство, внедрение своих агентов в ряды революционных партий, было излюбленным оружием охранного отделения. С помощью Азефа охранке удалось нанести тяжелейший удар партии эсеров. Но отношение тайной полиции к партии большевиков было особенным. Главной ее заботой было недопущение объединения социал-демократов в единую организацию. Такое объединение представлялось ей серьезнейшей угрозой режиму. Поэтому фракция Ленина, ставшая с 1912 года партией, делавшая все, чтобы объединения не допустить, высоко ценилась Департаментом полиции. Политика хронического раскола, которую вел Ленин, полностью совпадала с планами охраны. В особом циркуляре предлагалось начальникам всех «розыскных учреждений безотлагательно внушить подведомственным им секретным сотрудникам, чтобы они, участвуя в разного рода партийных совещаниях, неуклонно и настойчиво проводили и убедительно отстаивали идею полной невозможности какого бы то ни было органического слияния этих течений (в РСДРП), и в особенности объединения большевиков с меньшевиками». На этой позиции, начиная с 1903 года, стоял Ленин.

Особое отношение к большевистской партии выражается даже в словесном портрете Ленина в Департаменте полиции, заканчивавшемся словами: «наружностью производит впечатление приятное». Полиция настолько проникается духом революционной борьбы, что начинает широко использовать партийный жаргон. Об одном из течений РСДРП Департамент полиции неодобрительно замечает: «склонно к оппортунизму». Недовольство вызывают у полиции и нарушения партийной дисциплины. 24 июня 1909 года Департамент полиции сообщает начальнику московского охранного отделения: «Члены Большевистского центра Богданов, Марат и Никитич (Красин) перешли к критике Большевистского центра, склонились к отзовизму и ультиматизму и, захватив крупную часть похищенных в Тифлисе денег, начали заниматься тайной агитацией против Большевистского центра вообще и отдельных его членов в частности. Так, они открыли школу на острове Капри, у Горького». Создается впечатление, что похищение в Тифлисе денег волнует Департамент полиции гораздо меньше, чем «отзовизм и ультиматизм», а также «критика Большевистского центра», т.е. Ленина. Жандармский генерал А. Спиридович, отмечая пользу, которую приносили полиции секретные агенты, признавал, однако, что их работа «нередко служила на пользу партии и шла во вред правительству». Ленин, давая 26 мая 1917 года показания по делу Малиновского следователю Чрезвычайной комиссии, утверждал что польза, принесенная провокатором партии, была больше причиненного им вреда. Ленин был несомненно прав. Малиновский произносил в Думе антиправительственные речи, написанные Лениным и отредактированные вице-директором Департамента полиции Виссарионовым. Редактор Виссарионов не мог изменить смысла текста автора Ленина.